«И вот общественное мненье!» Клубы в истории российской общественности. Конец XVIII - начало XX вв.

До июля 1922 г. Ю. В. Готье систематически вел свои тайные записи, насыщенные резкими оценками революции, ее участников — «горилл», как он презрительно называл их, и новой власти. Опасаясь обыска и ареста, он отдал дневник американскому профессору Фрэнку Голдеру, который переправил неподписанную рукопись в США (Голдер находился в советской России с миссией АРА)^{847}. Сам Готье остался в России, хотя и задумывался одно время об эмиграции, и все-таки был арестован — уже в 1930 г., вместе с другими видными историками старой школы, по фальсифицированному обвинению в монархическом заговоре («Академическое дело»). В 1934 г. он получил возможность вернуться из ссылки в Москву, в 1939 г. был избран академиком, что свидетельствует не только о бесспорных научных его заслугах, но и об определенных способностях к вынужденной мимикрии. Можно вместе с тем предположить, что взгляды его на новый строй претерпели некоторые изменения.

Генералу от инфантерии Андрею Медардовичу Зайончковскому, видному военному историку и теоретику, командовавшему в Первую мировую войну дивизией и корпусом на Юго-Западном фронте и русской армией в Румынии, а после Февральской революции уволенному в отставку, суждено было отсидеть в 1918 г. несколько месяцев в Таганской тюрьме. Ему и здесь пригодились качества «бывшего человека», отмеченные Готье. Тюрьма свела его с другим заключенным, бывшим ультра-большевиком, ставшим непримиримым врагом новой власти, Григорием Алексинским. Генерал помогал ему с разрешения администрации тюрьмы разбирать тюремный архив. Но дальше пути их разошлись. Алексинского в январе 1919 г. освободили и даже, по свидетельству его жены, предложили от имени Ленина какую-то высокую должность в советском правительстве. Он ее не принял и вскоре после этого, в июне, бежал из большевистской России за границу^{848}. А Зайончковский вступил (или был мобилизован) в Красную армию. С июля 1919 г. по февраль 1920 г. он исполнял должность начальника штаба 13-й армии в составе Южного и Юго-Западного фронтов, по окончании Гражданской войны, с 1922 г. преподавал в Военной академии РККА.

Начальником штаба армии Зайнчковского назначили в тот момент, когда войска Деникина добились наибольших успехов, продвигаясь на московском направлении. Недавно выяснилось, что, вступив в должность, он сразу же передал белым через своего адъютанта, который остался в Орле, оперативные документы и планы командования 13-й армии по нанесению контрудара. По словам адъютанта, Зайончковский в душе сочувствовал белым. Документы сочли имеющими огромную ценность, белые воспользовались ими, хотя и не в полной мере, благодаря чему избежали поражения^{849}.

Красным этот факт остался неизвестен, Зайончковский пользовался у них доверием. В мирное время ему пришлось сыграть необычную роль в известной операции ОГПУ по выманиванию из-за границы Б. В. Савинкова, С. Рейли, В. В. Шульгина и других противников большевистского режима. В соответствии с чекистским сценарием, бывший генерал должен был изобразить под псевдонимом «Верховский» руководителя якобы подпольно действующей в СССР монархической организации (по терминологии чекистов, «легендированной организации» в «оперативной игре „Трест“»). Добровольно играл он эту роль, или снова вынужденно, трудно сказать наверняка, но если операция проходила успешно, то не в последнюю очередь благодаря Зайончковскому: никто из приезжавших в Москву эмигрантов не заподозрил «старого, популярного, безупречного генерала». Пригодились и на этот раз «выдержка и воспитание». Умер Зайончковский в марте 1926 г., вдове его советское правительство назначило персональную пенсию^{850}.

Никак не мог рассчитывать на подобную «карьеру», да и вряд ли был к ней склонен другой упомянутый Готье деятель старого режима, адмирал и генерал-адъютант царской свиты, командир в 1903–1908 гг. гвардейского экипажа К. Д. Нилов, принадлежавший к ближайшему окружению Николая II. В 1919 г. он был арестован и расстрелян.

Наконец, в результате революции и гражданской войны немало членов упраздненных клубов оказалось за рубежом. Там к тому времени имелись клубы, возникшие до начала массовой эмиграции из России, например, смешанное по составу «Русско-Британское 1917 года Братство». Созданное в Лондоне после Февральской революции по образцу элитарных английских клубов и с участием видных английских политических деятелей оно должно было содействовать развитию культурных и политических связей между двумя странами — пока еще союзниками в войне, воздействовать на британское общественное мнение. Почетным членом Братства был избран Дэвид Ллойд Джордж.