И время остановилось

– Да нет, я обожаю то, чем занимаюсь. Каждый раз – новый вызов. Погрузиться в сюжет, передать стиль автора, вызвать у читателя те же эмоции… Иногда, бывает, умаешься, зато как здорово потом, когда книга выходит на твоем родном языке!

Руди широко улыбнулся:

– Сразу видно – работаешь по призванию.

Одолев небольшой подъем, мы вышли на смотровую площадку. От вида на раскинувшиеся внизу поля и пруды у меня всякий раз захватывало дух.

– Это что, замок вдали? – спросил Руди, не сводя глаз со средневековой крепости, венчавшей один из холмов-«пуговок», типичных для Бренны.

Я радостно кивнула, предвкушая, как поделюсь с ним местной легендой.

– Да! Если верить преданию, замок построили феи по приказу местного землевладельца. Одна из них обиделась, что ее обделили вниманием, и изрекла проклятие: если не управятся до рассвета – замок вовек не удастся достроить.

– Надо же, какая обидчивая! – усмехнулся Руди. – И что, подружки не осилили?

– Куда там! Когда уже рассветало, примчалась последняя фея с последним камнем в переднике. Тут петух возьми и пропой! Передник возьми и порвись! А камень возьми и укатись. Говорят, его до сих пор можно увидеть за несколько километров отсюда. Правда, мне пока не довелось.

– Милли придет в восторг, точно тебе говорю! – загорелся Руди.

Стащив с плеч рюкзак, он перехватил мой вопросительный взгляд.

– Местечко что надо, – пояснил он. – Попросил Чик-Чирика собрать нам кое-что, раз уж мы так припозднились.

И, невзирая на мое ошарашенное лицо, расстелил на траве плед, извлеченный из рюкзака. Следом показались два роскошных летних салата с авокадо, нектарином, вяленой ветчиной и фетой. И бутылка…

– Лимонад, что ли? – развеселилась я.

– Домашний, между прочим! От Чик-Чирика! – стал оправдываться Руди. – Я, конечно, подумывал о шампанском, но не взял его, за рулем все-таки.

– Ну разумеется.

И что это за писклявые интонации? Неужели мои собственные? Похоже на то. Может, стоило ограничиться бургерами у Чик-Чирика, а не устраивать эти романтические свидания в укромных уголках? Рановато, я еще не готова! Смутившись, я отвернулась, сделав вид, что любуюсь пейзажем.

Ох уж эта моя пресловутая уверенность в себе!

Поначалу мы ели молча. В той самой неловкой, душной тишине, когда стыдливо прячешь глаза. Потом Руди откашлялся и плеснул мне лимонада.

– Значит, насколько я понимаю, ты всю жизнь прожила в наших краях? – спросил он, пытаясь завязать беседу.

– Да нет, что ты. Я всего десять лет как перебралась в Шатийон. Детство провела в Туре, училась в Анже.

– И что заставило вернуться?

Рано или поздно этот вопрос должен был прозвучать… Говорить о той черной полосе в жизни до сих пор нелегко, но какой смысл лукавить? Глубоко вздохнув, я призналась:

– Бастьен, отец Тима, погиб, когда я была беременна. Какой-то лихач пролетел на красный и сбил его на переходе.

Руди вскинул на меня глаза, слушая с неподдельным вниманием. Впервые я распахнула душу перед мужчиной, да еще и небезразличным мне. Рассказала, как отвернулись приятели, которым мое горе и беременность казались обузой на фоне их безоблачной юности. Как Лулу помог мне выкарабкаться, приютив у себя.

– Благодаря деду я сумела сосредоточиться на малыше, а не на потере. Тим стал для меня сюрпризом, но сюрпризом спасительным.

Руди одарил меня улыбкой, и сердце екнуло.

– Пережить такое и найти в себе силы двигаться дальше – настоящий подвиг. Ты восхитительная, Лиза.

От теплых интонаций, от того, как он произнес мое имя, по спине пробежали мурашки.

– Да брось, ничего особенного, – пролепетала я, чувствуя, как пылают щеки.

Руди, не говоря ни слова, накрыл мою ладонь своей. Мы молча смотрели, как солнце, клонясь к закату, расцвечивает небо невероятными оттенками алого и оранжевого. Магия этого пылающего небосвода выглядела потрясающе.

– Красота какая, – выдохнул Руди.

И тут, хотя за время нашей прогулки я ни разу не вспомнила про Аурелию, в памяти всплыла строчка из ее дневника.

– Да… Будто чувствуешь дуновение вечности, – тихо прошептала я.

Руди придвинулся ближе. Его амбровый парфюм так и манил прижаться к нему, укрыться в объятиях.

– Дуновение вечности… Прекрасный образ, – одобрительно кивнул он.

– Если честно, это не мой. Просто вычитала… Ладно, долгая история, а уже поздно.

Я поднялась, понимая, что разрушаю волшебство. Но эта внезапная близость слишком смущала. Руди, впрочем, и бровью не повел. Небрежно свернув плед, он с привычной озорной ухмылкой спросил:

– Полчаса до дома – самое то, чтобы поведать мне эту историю?

И всю обратную дорогу я рассказывала, как взялась раскапывать семейное прошлое, так тщательно погребенное дедом под грудой недомолвок. Слушая себя будто со стороны, я обливалась холодным потом от стыда. Руди помалкивал – а вдруг он тоже меня осуждает? Наверное, сейчас решит, что я тронутая. И я попыталась смягчить сказанное:

– Вообще-то я не привыкла лезть в чужие дела. Не подумай, что я всюду сую свой нос… Просто удержаться было выше моих сил – столько времени гадала, не знала, что и думать… Ладно, молчу, а то уже несу ахинею.