И время остановилось

– Так я и знал, – вздохнул он после короткой паузы.

Дед отставил стакан, сжал пальцами переносицу, прикрыл веки. Дурной знак. Лучше бы помалкивать и не нагнетать, но у меня просто не было сил молчать.

– Лулу, пойми меня правильно. Ты столько тайн навертел вокруг своего детства!

– Вот как? И почему же, как ты думаешь? – сухо отрезал он.

– Никак не думаю, в том-то и дело! И не понимаю, отчего ты так бесишься.

Дед смолчал, но я видела, как он потихоньку закипает. Была не была: надо идти до конца:

– У меня столько вопросов без ответа! Взять хотя бы Аурелию! Зачем вы ее вычеркнули из семейной истории?

Лулу вдруг грохнул кулаком по столу. Его глаза влажно блеснули, в них полыхнул гнев.

– Да потому что она погибла из-за меня, черт подери! Поэтому я о ней и не говорю! Довольна теперь?!

И, не дав мне и рта раскрыть, вскочил и решительным шагом двинул во двор. Рывком поднял мой велосипед, вскочил в седло и укатил прочь, провожаемый ошарашенным взглядом Тима: я и не заметила, как сын подошел. Значит, Аурелия погибла… Я могла бы и сама догадаться, что ее судьба трагична. Что же случилось? Похоже, мои худшие опасения, которыми я поделилась с Полин, сбываются. Раз уж Лулу винит себя в трагедии, выходит, секреты, доверенные им маленькой Тардье, вышли наружу. И вот уже семь десятков лет он вынужден жить с этим страшным грузом на плечах. Как ни прячь душевные раны – боль и чувство вины никуда не денутся. Меня так и тянуло сесть в машину, рвануть следом. Да только после такого признания ему явно хотелось побыть одному, прийти в себя. Да и мне, пожалуй, тоже. Смахнув слезы, я вдруг поняла, что… да, я плачу. Тим обнял меня, прижался всем телом. Уткнулся подбородком в плечо, прошептал:

– Как ты думаешь, сердце можно заклеить пластырем?

– Мы попробуем, котенок.

Через пару минут мы уже увлеченно лепили кокосовые шарики – одно из любимых лакомств Лулу. Глядишь, хоть это поможет вымолить прощение! Не успела я толком отойти от потрясения, как звякнул телефон. Сердце екнуло, едва на экране высветилось имя Чик-Чирика. Лишь бы он не отменил день рождения Тима! Не хотелось бы за неделю до праздника искать запасной вариант.

Сняв трубку, я мысленно приготовилась к разочарованию:

– Привет, Чик-Чирик, все в порядке?

– Да не особо, – отозвался он на удивление запыхавшимся голосом. – Твоего деда только что увезли в больницу, ему стало плохо у меня в кафе.

– Что?!

Тим, встревоженный моим возгласом, мигом отложил тесто. Чик-Чирик пояснил, что Лулу, едва войдя, попытался взгромоздиться на барный стул и вдруг повалился.

– Посетители за ним присмотрели, пока я звонил в скорую. Врачи сказали, сердце ни при чем, просто стало дурно от жары. Но на всякий случай увезли в больницу, обследовать. А поскольку у деда нет телефона, я решил сам тебя известить.

– Спасибо, выезжаю!

Повесив трубку, я вырубила духовку (черт с ними, с шариками), схватила ключи от машины и, старательно скрывая панику, обрисовала ситуацию Тиму.

– Надо бабулю предупредить, – заметил он, надевая кроссовки.

– Точно, давай сначала заскочим за ней в книжный. Руди поймет.

Часа через два врач, осмотрев Лулу, подошла к нам с мамой. Казалось, ожидание длилось целую вечность. Мама вскочила как ошпаренная.

– Ну? Как он?

Доктор, улыбнувшись, поспешила нас успокоить:

– Немного утомлен, но это нормально. Скоро все придет в норму, не волнуйтесь. Но поскольку это уже второй приступ за месяц, а возраст пациента, сами понимаете… Мы бы хотели понаблюдать за ним до утра.

– Завтра можно будет его забрать? – хором выпалили мы.

– Да, ближе к полудню. Я выпишу лекарство от давления, ему не повредит. И по возможности оградите его от стресса. Можете пока его проведать, он вас ждет.

Врач распрощалась и поспешила к другим пациентам, а мы с мамой, выдохнув, пошли в палату к Лулу. Завидев нас, дед смущенно поморщился:

– Ну что, сейчас мне влетит по первое число?

– Это за то, что в такую жару укатил на велосипеде? Или за то, что наотрез отказываешься купить телефон? В таких случаях он тебе ой как пригодился бы!

Мама старалась говорить строго, но я видела – в душе она чувствует облегчение. Лулу, несмотря на обстоятельства, ухитрился пошутить:

– Что ж, хоть какая-то польза – вам не придется терпеть мою компанию.

Я все еще пребывала в смятении и не понимала, смеяться мне или плакать. Лишь сжала ладонь деда и пробормотала:

– Это я виновата, все из-за меня… Не стоило ворошить прошлое.

– Вот и не будем больше о нем говорить, – напряженно буркнул он. – Я устал от этого. А где Тим? Что-то не видно его.

– В книжной лавке, – отозвалась мама. – Когда Лиза за мной примчалась, Руди вызвался за ним присмотреть. Предложил оставить его у себя на ночь. Милли сегодня тоже у него.

– Надо же, выходит, не я один не дома ночую, – хмыкнул Лулу. – Не знаю, что вы там себе думаете, но, как по мне, Руди – малый что надо.

Они с мамой оба в упор уставились на меня. Я прикинулась глухой и напомнила, что пора выдвигаться и успокоить Аннетт. Она позвонила, едва слухи о приступе у деда просочились из кафе Чик-Чирика.