И время остановилось

Хорошая новость, ожидавшая меня по возвращении домой, заключалась в том, что мама уже проснулась и выглядела довольно бодрой. Как и накануне, она отправилась с Лулу в сад, что позволило мне спокойно поработать. Как бы меня ни подстегивала мысль об отпуске после завершения перевода, я не могла ни на секунду забыть о шкатулке, убранной в ящик письменного стола. Она словно звала меня, уговаривая продолжить чтение дневника Аурелии. Можно же воспользоваться тем, что дедушка вышел из дома, это так просто… Однако письмо от Алис, издательницы, которой я должна была сдать перевод, вернуло меня с небес на землю. Она желала знать, будет ли текст готов через две недели. Те полгода, о которых мы договорились, подходили к концу, а мне еще оставалось перевести около тридцати страниц. Я должна успеть при условии, что не буду отвлекаться. А значит, нельзя поддаваться навязчивому зову дневника. Приняв это твердое решение, я послала Алис обнадеживающее сообщение, а затем с Пьереттой, свернувшейся клубком у меня на коленях, без промедления погрузилась в работу.

После обеда мама, убирая со стола, бросила на меня выразительный взгляд. Не требовалось быть тонким психологом, чтобы уловить намек: мы должны поговорить с Лулу, сейчас или никогда, тем более что он собирался поехать посмотреть, как идут работы. Выбора не было. Но для начала я хотела убедиться, что он в хорошем расположении духа. Поглощенный записью вчерашней передачи по караоке, Лулу за весь обед не произнес ни слова, не считая комментариев по поводу способностей обоих финалистов, так что я не очень представляла, с какого боку к нему лучше подступиться.

– Как продвигаются ваши работы в саду? – поинтересовалась я, доставая чашки для кофе.

Дедушка, в этот момент протиравший стол, повернул ко мне голову.

– Через пару недель у тебя будут отличные помидоры. Их посадили правильно, на солнечной стороне.

– Это все благодаря Полин. Если бы она не напомнила мне посадить семена в марте, я бы вполне могла спохватиться только в начале июля, а потом удивляться, что летом так ничего и не созрело.

Мама, едва слышно вздохнув, вернулась за стол.

– Ты не хочешь немного вздремнуть, прежде чем ехать к себе? – спросила она своего отца.

Ну же, скажи «да»!

– Нет, зачем? Сиеста – это для стариков, – пошутил он.

Я невольно поморщилась. В данный конкретный момент я бы предпочла рыть себе могилу, чем заводить этот разговор. Я поставила чашку на стол. Мои губы дрожали.

– Да, кстати, по поводу дома… мы с мамой должны тебе кое-что сказать.

Лулу с обеспокоенным видом посмотрел на нас. Я ждала, что мама меня поддержит, но она только покосилась на него, не решаясь заговорить.

– Ну и что там? – спросил он. – Крыша провалилась?

Я услышала собственный нервный смешок, а затем – свой же голос, прозвучавший с преувеличенной непринужденностью:

– О, нет, все не так серьезно, не волнуйся.

– Раз так, может, перейдете к сути вместо того, чтобы устраивать танцы вокруг да около. Я никогда не был хорошим танцором.

Что ж, будь что будет!

– Сейчас вернусь, – сказала я, направляясь в свой кабинет.

Через полминуты я молча вышла оттуда, держа в руках шкатулку. По тому, как он побледнел, я поняла, что он прекрасно осведомлен о ее содержимом.

– Как… как это к тебе попало? – глухо проговорил он.

– Мне вчера позвонили рабочие, пока ты играл в белот. Им нужен был доступ… в скрытую мансарду на чердаке. Судя по всему, именно там и произошла протечка.

Несколько секунд Лулу смотрел на шкатулку с явным отвращением. На какое-то мгновение я испугалась, что он снова потеряет сознание, но он взял себя в руки:

– Черт, я об этом не подумал. Для меня мансарды больше не существовало.

– Но почему? – спросила мама, вновь обретя дар речи. – Это как-то связано с нацистской офицерской фуражкой?

Лицо деда побагровело.

– А вы что, еще и сунули нос в эту шкатулку?

– А что, по-твоему, мы должны были просто строить догадки? – парировала мама. – Я и не знала, что у тебя была тетя. Почему ты молчал о ее существовании?

Как и следовало ожидать, он прикрылся агрессивным раздражением.

– Я не желаю говорить о прошлом. По крайней мере, об этом прошлом. А теперь мы положим эту шкатулку туда, где она была. Мне давно уже следовало ее сжечь.

Это замечание моментально вывело меня из себя.

– Сжечь? Ну конечно, так же проще всего! А если мы хотим знать?

– Вот черт, в голове не укладывается! Да начхать сто раз на это долбаное прошлое!

Я невольно повысила голос:

– Если тебя оно не интересует, дай нам хотя бы прочесть дневник. Неужели мы так много просим?

– Это совершенно лишнее, – огрызнулся он, скрестив руки на груди.

– Да уж! – вздохнула мама. – Вижу, ты с годами не меняешься…

Лулу в ярости вскочил, едва не опрокинув стул. Он испепелял нас взглядом.

– Вы меня достали по самое не хочу! Я так и думал, что от этого будут сплошные проблемы! – взорвался он, направив гневный палец на мать.

Я с ужасом увидела, как она вся сжалась. Но когда наши взгляды встретились, она, казалось, вспомнила, что ей больше нечего бояться. И, выпрямившись, тоже встала.