И всюду тьма

– Джеймс! Давно не виделись. – Настало время бросить наживку.

Он вежливо поклонился и широко улыбнулся.

– Госпожа, как я рад вам! Хотите познакомиться с Жемчугом?

Конь отозвался довольным ржанием. Ана подошла ближе и потрепала Жемчуга по шее.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что передал людям, которые просили тебя следить за графом, – она перешла на шепот. – Граф Блэкфорд не женится на баронессе Вилфордской из-за своих развратных увлечений. Его вкусы… не удовлетворяются обычными отношениями, ему хочется более запретного, темного и первобытного.

– Хорошо, я понял. – Ни осуждения, ни брезгливости не мелькнуло на лице Джеймса. Он знал, что помогает Кеннету, Ана в этом убедилась.

Не задерживаясь, она напоследок сказала:

– Лиззи тебя избегает, потому что думает, что между нами что-то есть. – Это последнее, что она хотела и могла сделать для пары, которую разрушила своими ошибками. Вмешаться еще раз в сознание Лиззи она не могла себе позволить.

Джеймс понесся вон из конюшни, прокричав, что он должен Лиззи все объяснить. «Удачи», – прошептала Ана, проглатывая ком опасений, что исправить уже ничего не удастся.

Глава 61. Желание и отрицание

Одевая Ану, горничные настаивали, что стоит заменить кулон с мотыльком на ожерелье из белого золота, украшенное светло-голубыми топазами, которые нежно мерцали, словно застывшие капли морской воды. Ана провела рукой по манящим камням и покачала головой. Пускай новое ожерелье и создано для ее платья, пошитого из небесного цвета парчи и на корсете которого раскинулась поляна из ленточных цветов, но она не была готова отказаться от оберегающего ее мотылька: переживания и даже незначительная тревога затихали каждый раз, как она в зеркале ловила отблеск серебра кулона.

Волосы ей оставили распущенными, а румян нанесли больше, чем обычно. В отражении Ана себе показалась одной из тканевых роз, скрученных умелыми руками. К приему графини Эверфир ее образ сделали мягким, трогательным и безобидным. Ана потянула рукава, едва закрывающие локти, немного вниз, словно скрывая шипы, которые никто не должен разглядеть.

До выезда оставалось больше часа, и ей хотелось успеть показаться Кеннету – нечасто она была столь мила и женственна, как сегодня. Ана попросила у горничных легкий перекус на двоих. Кеннет работал в небольшой домашней библиотеке, где среди полок книг, упирающихся в потолок, уютно расположился камин и два мягких кресла.

Перед входом в библиотеку Ана забрала поднос у сопровождающей ее горничной и, после того как попросила ее открыть дверь, попрощалась. Кеннета она сначала не заметила: за высокой спинкой кресла его было совсем не видно. Подойдя ближе и поставив поднос на столик у камина, она взглянула графу в лицо и удивленно заметила, что он дремал.

Как же он устал, раз даже шорох ее платья и стук каблуков не потревожили его сон. Ана замерла и всмотрелась: Кеннет сидел, поджав ноги под себя, а голова расслабленно склонилась набок. Никогда раньше ей не удавалось застать его в столь неловком и уязвимом положении. Ресницы подрагивали, будто пытались поведать, что ему снится, и Ана, ведомая спонтанным желанием оказаться в его сновидении, чуть не выпустила Тьму. В теплых отблесках тлеющих, почти догоревших углей лицо Кеннета, умиротворенное и непривычно мягкое, вызывало чувство щемящей нежности и любви, сердце сжималось от тихого счастья, и все беспокойства отступили.

Будить его она не собиралась, но и уходить тоже. Расправив юбку, она села на пушистый ковер спиной к креслу, в котором спал Кеннет, и стала перебирать вещи, заряженные Светом и хаотично покоившиеся на полу. Ана поднимала и аккуратно клала предметы на стол или на второе кресло. Она давно привыкла, что граф всегда существует в окружении бардака, при этом держа свои мысли и планы до невозможности упорядоченными. «Ему просто не хватает сил на материальный мир», – думала Ана, улыбаясь самой себе. И это трогательное несовершенство делало его еще более притягательным.

– Не опоздаешь? – хриплый, заспанный голос раздался у нее за спиной.

– Я вас разбудила? – Ана обернулась.

– Да, – он зевнул, – но это к лучшему, еще немного – и мне бы пришлось самого себя спасать от затекшей шеи. Покажись, посмотрю, что для тебя выбрала Вероника.

Ана радостно встала, расправляя платье, удовольствие и смущение смешались под корсетом, пока она ждала комплиментов от самого важного для нее человека.

– Тебе подходит. – Он поднялся, тут же став на голову выше нее. – Волосы ты, правда, уже успела растрепать.

Он протянул руку и убрал выбившуюся из упругих локонов прядь ей за ухо. Ана закрыла глаза и рвано выдохнула, когда влюбленное сердце чуть не проломило ей ребра. Она почувствовала себя растерянной, смятенной и желающей чего-то большего, чем невесомое касание, чего-то, что она все еще боялась назвать даже самой себе.

– Ваша излишняя фамильярность, несдержанные прикосновения… – Она наизусть помнила, что он ей сказал после злосчастного поцелуя. – Вы все еще не понимаете, что делаете со мной? – тихий вопрос, полный томления, вырвался из груди.