Я — легенда

He sat there for hours holding the dog, patting and stroking and talking.	Он сидел так час за часом, поглаживая и лаская пса, беседуя с ним.
The dog lay immobile in his lap, breathing easier.	Пес затих на его коленях и стал дышать как будто ровнее.
It was about eleven that night when Neville slowly undid the blanket folds and exposed the dog's head.	Было уже далеко за полночь, когда Нэвилль медленно, аккуратно отвернув край одеяла, высвободил псу голову.
For a few minutes it cringed away from his hand, snapping a little.	Некоторое время пес еще не давал погладить себя, отдергивал голову и слабо огрызался.
But he kept talking to it quietly, and after a while his hand rested on the warm neck and he was moving his fingers gently, scratching and caressing.	Но Нэвилль продолжал тихо и спокойно беседовать, и через некоторое время его руке было дозволено ощутить тепло собачьей шеи. Он нежно тормошил пса, ласково запуская пальцы в редкую шерсть, прочесывая и нежно перебирая ее.
He smiled down at the dog, his throat moving.	Он улыбался псу, проглатывая душившие его слезы радости.
"You'll be all better soon," he whispered.	- Тебе скоро станет лучше, - шептал он.
"Real soon."	- Теперь скоро. Совсем скоро.
The dog looked up at him with its dulled, sick eyes and then its tongue faltered out and licked roughly and moistly across the palm of Neville's hand.	Пес глядел мутноватым, больным взглядом и вдруг, целиком вывалив свой бурый язык, коротко и влажно лизнул ему ладонь.
Something broke in Neville's throat.	Что-то высвободилось внутри Нэвилля, и он разрыдался.
He sat there silently while tears ran slowly down his cheeks.	Он сидел молча, сотрясаемый беззвучным рыданием, и слезы катились по его щекам...
In a week the dog was dead.	На шестой день пес издох.
Chapter Fourteen	14
THERE WAS NO DEBAUCH of drinking.	На этот раз Нэвилль не запил.
Far from it.	Наоборот.
He found that he actually drank less.	Он вдруг заметил, что пить стал меньше.
Something had changed.	Что-то переменилось.
Trying to analyze it, he came to the conclusion that his last drunk had put him on the bottom, at the very nadir of frustrated despair.	Пытаясь разобраться в этом, он пришел к заключению, что последний запой привел его на самое дно, в самый надир отчаяния, разочарования и безысходности.
Now, unless he put himself under the ground, the only way he could go was up.	Отсюда не было пути вниз - разве что зарыться в землю, - теперь был единственный путь: наверх.