Я — легенда

Robert Neville strained through their violent ranks, face white, hands before him like those of a blind man seeking shelter.	Роберт Нэвилль протискивался сквозь плотные ряды, сторонясь этих блеклых лиц и простертых рук, словно сквозь толпу слепых, ощупью отыскивающих свое убежище.
He escaped, weak and trembling, stumbling away from them.	Наконец он выбрался оттуда, весь взмокший, дрожащий нервной дрожью, и, спотыкаясь, побрел прочь.
Inside the tent the people screamed. But night had already fallen.	Там, под навесом, продолжали кричать люди - а на улицу уже спускалась ночь.
He thought about that now as he sat in the living room nursing a mild drink, a psychology text resting on his lap.	Он вспоминал это, сидя в гостиной, потягивая мягкий коктейль, с книгой по психологии на коленях.
A quotation had started the train of thought, sending him back to that evening ten months before, when he'd been pulled into the wild revival meeting.	Полет мысли, унесшей его в прошлое, в тот день, когда он был втянут в это дикое бесноватое сборище, был вызван только что прочитанной фразой.
"This condition, known as hysterical blindness, may be partial or complete, including one, several, or all objects."	"Это состояние, известное под названием истерической слепоты, может быть частичным или полным и может охватывать одного, несколько или целую группу индивидов".
That was the quotation he'd read. It had started him working on the problem again.	Вот такая цитата отправила его в прошлое и заставила размышлять.
A new approach now.	Вызревало нечто новое.
Before, he had stubbornly persisted in attributing all vampire phenomena to the germ. If certain of these phenomena did not fit in with the bacilli, he felt inclined to judge their cause as superstition.	Раньше он пытался приписать все атрибуты и свойства вампира проявлениям бациллы, и, если что-нибудь не сходилось, и когда привлечение бацилл казалось бессмысленным, он всякий раз старался все свалить на предрассудки.
True, he'd vaguely considered psychological explanations, but he'd never really given much credence to such a possibility.	Но психология вносила в его построения нечто новое. Признаться, он вряд ли смог бы дать чему-либо адекватное психологическое объяснение, поскольку сам не вполне доверял таким объяснениям.
Now, released at last from unyielding preconceptions, he did.	Но, понемногу освобождаясь от своих предубеждений, он находил в этих объяснениях все больше и больше смысла.
There was no reason, he knew, why some of the phenomena could not be physically caused, the rest psychological.	Он теперь действительно понимал, что отнюдь не все может быть объяснено с чисто физических или даже физиологических позиций. Есть область, где правит психология.
And, now that he accepted it, it seemed one of those patent answers that only a blind man would miss.	Теперь, сформулировав и приняв это как факт, можно было лишь удивляться, как он упустил из виду этот патентованный ответ на многие тревожившие его вопросы.
Well, I always was the blind-man type, he thought in quiet amusement.	Надо было быть просто слепым, чтобы пройти мимо.
Consider, he thought then, the shock undergone by a victim of the plague.	Что же, я всегда был слеповат, - думал он.