Я — легенда

Once they were forced to accept vindication of the dread of being repelled by an object that had been a focal point of worship, their minds could have snapped.	Получив неопровержимые доказательства своего перерождения, они были прокляты, и разум их бежал прочь от центрального объекта их прошлой веры, главного символа - креста, и этот страх навсегда оказывался запечатлен в их мозгу.
Dread of the cross sprang up.	Так разворачивалась крестобоязнь.
And, driven on despite already created dreads, the vampire could have acquired an intense mental loathing, and this self- hatred could have set up a block in their weakened minds causing them be blind to their own abhorred image.	Должно быть, внушенные при жизни страхи сохранялись у вампира где-то в сознании или в подсознании, и, так как он продолжал существовать, ненавидя себя, эта глубинная ненависть могла блокировать его разум настолько, что он оказывался слеп к своему собственному изображению - и потому мог действительно не видеть самого себя в зеркале.
It could make them lonely, soul- lost slaves of the night, afraid to approach anyone, living a solitary existence, often seeking solace in the soil of their native land, struggling to gain a sense of communion with something, with anything.	Ненависть к себе могла также объяснить тот факт, что они в массе своей боятся подходить друг к другу и в результате превращаются в этаких одиноких ночных странников, нигде не находящих себе покоя. Они жаждут общения с кем-нибудь, с чем-нибудь, но находят успокоение лишь в полном одиночестве - порою просто закапываясь в землю, ставшую им теперь второй матерью.
The water?	А вода?
That he did accept as superstition, a carryover of the traditional legend that witches were incapable of crossing running water, as written down in the story of Tam O'Shanter.	Должно быть, все-таки предрассудок. Реминисценции народных сказок, где ведьмы не могли перейти ручеек, - так, кажется, было написано у Тэм О'Шантера.
Witches, vampires-in all these feared beings there was a sort of interwoven kinship.	Ведьмы, вампиры, - у всех этих существ, наводящих легендарный страх, конечно, должно было появиться что-то общее, какое-то перекрестное сходство.
Legends and superstitions could overlap, and did.	Предания и предрассудки, как и следовало ожидать, перемешивались между собой, так же как и с действительностью.
And the living vampires?	А живые вампиры?
That was simple too, now.	Это тоже было просто.
In life there were the deranged, the insane.	В обычной жизни их следовало бы назвать ненормальными. Сумасшедшими.
What better hold than vampirism for these to catch on to?	Теперь они надежно спрятались под маской вампиризма.
He was certain that all the living who came to his house at night were insane, thinking themselves true vampires although actually they were only demented sufferers.	Нэвилль теперь был абсолютно уверен, что все живые, собирающиеся ночью у его дома, -просто сумасшедшие, вообразившие себя вампирами. Конечно, они тоже были жертвами, но жертвами иного плана - всего лишь умалишенными.