Я, Люцифер

Знаете, утомительно даже говорить об этом. Да­вайте отвлечемся на мгновение. Доверьтесь мне.

Педофилия относится к тому, что я называю гиб­кими прибыльными инвестициями. Она дает при­быль сразу из бесконечного множества источников. Самый очевидный из них — непосредственное стра­дание ребенка, которое сменяется чувством стыда, ощущением вины, отвращением к самому себе, неве­рием в себя, ненавистью. Кроме того, не менее важны громко тикающие часы, отмеряющие их собственные желания, все те часы и дни, проведенные в мечтах, пока нанесенный в детстве вред не созреет и они сами не начнут растлевать малолетних. Есть еще и насильники. Снова ощущение стыда, презрения к себе, бесполезное чувство вины. Я хочу сказать, бесполезное для Бога. Богу полезно только то ощущение вины, которое предваряет раскаяние человека и его стремление измениться к лучшему. Но чувствующий свою вину педофил никогда не стремится к тому, чтобы изменить свое поведение. Уж слишком сильно его влечет к детям. Сила влечения не сравнится с чувст­вом вины. Схема выглядит примерно так: желание — удовлетворение желания — чувство вины — же­лание — удовлетворение желания — чувство вины — желание — и т. д. Цепочка прерывается, только если его схватит коп и отымеет судья, в противном же случае она повторяется до бесконечности, разве только огромный физический труд профессионала может что-то изменить, но ни сам педофил, ни окру­жающие его не проявляют ни малейшего желания инвестировать данное направление. Далее следует упомянуть страдания родителей (конечно, только в тех случаях, когда один из них не являлся насильни­ком). Весь ужас, который порождается страхом перед своим собственным запачканным ребенком. Стыд, что подозрения были, но ничего не предпринима­лось. Стыд от того, что все известно, но ничего нельзя с этим поделать. Но ценнее всего, гораздо цен­нее всего — это возможность, которая предоставля­ется самоуверенной толпе.

Вглядитесь повнимательнее, когда в следующий раз педофил промелькнет перед людьми в средствах массовой информации, вглядитесь повнимательнее в лицо разъяренной толпы. Вот тогда вы увидите меня. Таблоидное телевидение демонстрирует хоро­ших мамочек и папочек, которые, проглотив огром­ную ложь о том, что они будто бы являются десницей Божией, моментально превращаются в всплывших на поверхность и надувшихся газом гримасничающих чудовищ, требующих крови, которые учат своих детей сначала ненавидеть, а уж затем задавать вопросы (или, что еще лучше, никогда их не задавать). Вот тут-то влечение к детям сходит на нет: негодующая толпа, жаждущая крови во имя приличия, сбросив­шая с себя груз мысли и ярмо аргумента, обуреваемая преступными намерениями. ПОРОЧНЫЕ ИЗВРА­ЩЕНЦЫ ДОЛЖНЫ МУЧИТЬСЯ. При виде расхраб­рившихся лидеров я просто начинаю свистеть от гордости. Вы наверняка заметите, как выражение горя и шока на лицах мамы и папы полностью иска­жается и смакуется толпой, которая уж позаботится о том, чтобы дело обросло все новыми подробностя­ми и превратилось в предумышленный акт насилия и расчетливое выражение неверия. Вы заметите, осмелюсь сказать, дорого купленную горечь уверенности в том, что их, родителей, потеря оправдывает в их глазах их собственное этическое падение и мо­ральное убожество. Они перенесли трагедию Томми, и это снимает с них ответственность за их дальней­шее поведение. От них теперь требуется всего-навсе­го служить эмблемой для толпы. Пожалуйста, взгля­ните на эти вопящие толпы и бульварные газетенки, которые буквально разрываются от крика, требуя его смерти, — пойдите скажите мне, если сможете, есть ли в мире что-либо ужаснее поглощения отдельных личностей движущейся и ликующей толпой?

Всему этому меня научил Господь. Да, Сам Господь Бог научил меня ценить толпу пару тысяч лет назад там, в Иерусалиме.