Я — матрос «Гангута»!

На кораблях готовились к общегородскому митингу, но около десяти утра на лед Гельсингфорсской гавани вышла большая солдатская колонна и двинулась к кораблям. На «Гангуте» сыграли боевую тревогу, орудия линкоров были направлены в сторону приближавшихся солдат. Дело в том, что в пять часов тридцать минут с «Павла» передали радиограмму: «Непенин дал команду прислать сформированный полк для усмирения матросов». Но наша тревога оказалась напрасной. Это артиллеристы Свеаборгской крепости шли на соединение с восставшим флотом.

Объединившись, матросы и солдаты стройными колоннами, с Андреевским и красными флагами, двинулись в город, на Сенатскую площадь, на митинг. В этом походе участвовали и офицеры. На митинг должны были приехать члены Государственной думы Скобелев и Родичев. Но их не оказалось. Митинг открыл какой-то штатский, предоставив слово руководителю соглашательского Гельсингфорсского отделения РСДРП Гарину.

Вперед выступил молодой офицер и обратился к собравшимся с приветствием. Он довольно-таки красноречиво говорил об ужасах войны, о голоде и недостатках в тылу, о безобразиях, которые творили царские министры. Речь его несколько раз прерывалась дружными криками «ура» и аплодисментами. Закончил он ее лозунгами:

— Да здравствует Временное правительство! Да здравствует революция!

После Гарина выступил матрос Дыбенко. Громовым голосом, который слышался в самых отдаленных уголках громадной площади, он предложил поддержать требование представителей судовых комитетов, выразивших недоверие командующему флотом Непенину.

— Не верьте тирану! — гремел голос Дыбенко. — Это он дал указание послать на усмирение матросов пехотный полк, расквартированный в городе. Мы, революционные матросы, не можем доверять Непенину. От этого вампира мы не получим свободы!

Дыбенко сменяли все новые ораторы, большинство которых поддерживали его. Здесь же, на Сенатской площади, решили избрать командующим флотом Балтийского моря вице-адмирала А. С. Максимова, известного своим либерализмом. На требование матросов Непенин по телефону ответил, что сдать должность без постановления правительства и приказа верховного главнокомандующего он не может. Тогда на «Кречет», где размещался штаб командующего, послали делегацию. Под конвоем вооруженных матросов и солдат Непенина повели в город. По дороге он стал возмущаться поведением матросов, это вывело из равновесия особенно горячих конвоиров, и за воротами Гельсингфорсского порта он был убит. Разъяренные матросы напали также на его флаг-офицера лейтенанта Бенклевского, но конвоиры отбили его.

Митинг закончился в четыре часа дня.

К этому же времени в порту, в деревообделочных мастерских, где собрались делегаты от кораблей, полков и портовых рабочих, был избран Совет депутатов Свеаборгского порта (с 21 апреля стал называться Гельсингфорсским Советом депутатов армии, флота и рабочих).

Впервые за многовековую историю русского флота во главе его стал выборный командующий. Матросы ликовали. На всех кораблях, базировавшихся на Гельсингфорс, целую ночь горели клотиковые красные огни, рейд и портовые сооружения освещались прожекторами. Дежурным по бригаде был линейный корабль «Гангут».

Это ли свобода?

Тихое морозное утро. На кораблях отбивают склянки, учений нет, работы на судах не проводятся. Обычный воскресный день. В корабельной церкви — утреннее богослужение. Но там матросов мало. Они в жилых помещениях горячо обсуждают события минувшего дня.

— Так-то, друзья! Выходит, скинули царя — и сановники его силу потеряли, — говорил степенный, уже немолодой матрос Иосиф Булгак. Раньше он в разговор о политике никогда не вступал, их с матросом Гавако часто можно было видеть за чтением библии.

— А что ж ты думал? Это же не кто-нибудь, а царь! Никак на нем Россия держалась! — вставил молоденький матрос, только прибывший с пополнением.

— Сила — царь? Да что вы чепуху порете! — возмутился Куковеров. — Сила в мужике, в рабочем! Кто защищал царя и отечество? Они! Кто кормит и одевает народ? Они — мужики да рабочие!

В кубрик вошел Виноградов. Услышав спор, он сразу же вступил в разговор:

— Верно, братцы! Сбросили царя — туда ему и дорога. Свою власть выберем — народную, революцию не дадим в обиду. Но сейчас перед нами стоит враг — кайзеровская Германия. Кто помогал Николаю Романову в девятьсот пятом удушить революцию? Немецкий кайзер Вильгельм. А разве немцы сейчас отвели свои войска, свергли кайзера? То-то же! Покинуть фронт — значит открыть его, открыть путь к восстановлению царизма. А тогда прощай свобода и земля! Надо вначале общего врага уничтожить, а потом и у себя порядки наводить.

— Так как же это выходит? Временное правительство, значит, за войну до победного? — спросил Иосиф Булгак.

— Точно сказать не могу, — увильнул от прямого ответа Виноградов. — Ведь я в правительстве том не был, меня туда не пустили. — И он ушел из кубрика.