Я — матрос «Гангута»!

«Дано сие гальванеру Дмитрию Иванову, лин. кор. „Гангут“, на право прохода в Мариинский дворец на заседание 20-го января 1918 г.

Что и удостоверяется подписями и приложением казенной и судовой печати.»

На заседаниях профсоюза мне приходилось вместе с другими товарищами выступать против анархистских элементов на ряде кораблей. Борьба с анархистами затруднялась тем, что и в самом Центробалте находились люди, страдавшие этим недугом.

В то время как личный состав восторженно встретил декрет Совета Народных Комиссаров об организации Рабоче-Крестьянского Красного Флота, анархисты протестовали. Им не по душе пришелся предпринятый роспуск Центробалта и судовых комитетов, замена их комиссарами. Анархисты затеяли такие споры, что разбирать их приезжала А. М. Коллонтай, член ЦК партии.

Вред флоту наносили и те матросы, которые уходили с кораблей, мотивируя это усталостью. Уговоры повременить с отъездом до прихода смены на таких действовали слабо.

А между тем положение принимало угрожающий характер. Мы, балтийцы, на себе испытали, как дорого обошлась Советскому государству троцкистская бравада «ни мира, ни войны». Потерпев неудачу в моонзундской авантюре, кайзеровская Германия хоть и пошла на мирные переговоры, но она по-прежнему вынашивала планы нападения на Советскую Республику. Немецким империалистам нужен был только повод. И он нашелся. Его предоставил Троцкий, который, вопреки указаниям Советского правительства о заключении договора, стал на путь проволочек. Это в момент, когда шла демобилизация старой армии и флота, а об организации Красной Армии и Красного Флота только еще были изданы декреты. К тому же на опыте моонзундской операции немецкие империалисты убедились, что английский флот никаких препятствий им чинить не будет. Словом, условия — лучше не сыщешь. И немецкие империалисты их использовали. Они начали захватывать острова Моонзундского архипелага, повели наступление на Прибалтику. Оживилась и финская белогвардейщина, действовавшая в сговоре с кайзеровцами.

Разумеется, тогда мы ничего не знали о провокаторской деятельности Троцкого. Но сразу почувствовали, что нынешняя опасность гораздо больше летней, во время Моонзунда. Тогда наша боевая сила была куда крепче. Теперь же большой некомплект в личном составе, и многие корабли стоят на ремонте. К тому же Балтика скована льдом, из Гельсингфорса не пройти на помощь островам и Ревелю, куда устремился враг.

22 февраля 1918 года, узнав по телеграфу о декрете СНК «Социалистическое отечество в опасности!», главный комиссар Балтийского флота Н. Ф. Измайлов и начальник военного отдела Центробалта А. А. Ружек отдали приказ о мобилизации флота. Приказ звал «на последний революционный бой, в котором или победим, или с честью умрем».

Матросы «Гангута» взволнованно выслушали комиссара Санникова, зачитавшего декрет. Выступили Куликов, Плеханов, Талалаев и я. Мы осудили тех, кто стремился домой, призвали оставаться на корабле в качестве добровольцев.

Дружным голосованием была принята резолюция. Я и сейчас, читая ее, восхищаюсь своими сослуживцами. Какую же стойкость и непримиримость продемонстрировали они в грозный час! Добровольно пошли служить! Вот эта резолюция:

«Мы все, как один, останемся на своих местах до тех пор, пока враг окончательно не будет сломлен. А тех товарищей, которые бессознательно бегут, бросая свои корабли, клеймим несмываемым позором и выкидываем из своих революционных матросских рядов.»[43]

Декрет «Социалистическое отечество в опасности!» помог матросам осознать, какой наступил ответственный момент. Мы рвались на помощь Ревелю, но корабли были скованы льдом. В Ревель из Петрограда вышли ледоколы. Пока же непосредственной нашей задачей оставалась защита Гельсингфорсский военно-морской базы.

Боевую поддержку оказал отряд мичмана С. Д. Павлова, прибывший в Гельсингфорс. Отряд этот сразу же после взятия Зимнего был отправлен в Москву для оказания помощи революционным силам. Боевой путь его оказался длинным. Из Москвы его послали на Север, потом он участвовал в разгроме мятежа Дутова в Оренбурге. И вот через четыре месяца вернулся. Отряд состоял из гангутцев. Запомнились Степан Кирдянов, Дмитрий Круглов, Петр Полещук. Они пришли к нам в гости, поскольку из отряда их не отчисляли, и рассказали о жестоких боях с дутовцами.

К нам доходили слухи самые неутешительные. Поговаривали, что немецкие империалисты со дня на день могут захватить Ревель, где находилось много кораблей. На душе было неспокойно.