Я — матрос «Гангута»!

Но вот комиссар линкора, вернувшись с совещания, созванного Главным комиссаром флота, объявил, что принято решение о выводе кораблей из Ревеля в Гельсингфорс, а затем и в Кронштадт. Эта весть окрылила матросов.

В один из дней к нам в сопровождении ледокола «Ермак» подошли крейсеры «Рюрик» и «Баян». На них служили мои дружки по гальванерной школе — Иван Кириченко и Александр Коршунов. Мы встретились в кухмистерской за кружкой пива, поговорили. Выяснилось, что в Ревеле уже шли ожесточенные уличные бои. И все же из гавани корабли удалось вывести.

— Вслед за нами два ледокола ведут еще десятки судов, — говорили мне друзья.

Немецкие аэропланы бросали по кораблям бомбы, одна угодила в носовую часть «Рюрика», пробила верхнюю палубу, осколками ранило нескольких матросов.

Выйдя из кухмистерской, мы увидели на ледяном просторе вьющуюся цепочку кораблей. Значит, сумели пробиться!

В тот день Гельсингфорс приветливо встретил 56 спасенных кораблей с техническим имуществом и продовольствием.

Гельсингфорсская военно-морская база и Свеаборгская крепость представляли теперь большую силу. Пусть попробует враг сунуться: он получит здесь сокрушительный отпор. Немецкие войска ограничились оказанием помощи финским белогвардейцам, а сами двинулись сухопутьем на Псков и Нарву.

Врезалось в память заседание в Большом зале Мариинского дворца, обсуждавшее вопрос о войне и мире. Ораторы гневно осуждали немецкую буржуазию, которая вознамерилась задушить нашу революцию, как некогда пруссаки помогали задушить Парижскую коммуну. Но этому не бывать! Все пламенно поддержали декрет СНК «Социалистическое Отечество в опасности», выражали готовность в любой час идти в сражение, призывали к бдительности.

Но по одному вопросу на заседании вспыхнули горячие споры. Вопреки действиям Центрального комитета партии и Совнаркома, направленным на заключение мира, некоторые выступающие рьяно заявляли, что ни о каком мире сейчас, когда немцы наступают, не может быть и речи. На повестке дня должна стоять только революционная война.

К сожалению, на этой точке зрения стоял нарком по морским делам П. Е. Дыбенко, специально приехавший на заседание. Поскольку он был любимцем Балтики, то, казалось, мог бы склонить всех на свою сторону.

Но на заседании были стойкие в идейном отношении большевики, способные к гибкому мышлению. К ним относился 22-летний редактор газеты Б. А. Жемчужин, который теперь стал еще и комиссаром по эвакуации войск и военного имущества из Финляндии. Авторитет у него тоже немалый. Заседание притихло.

Жемчужин сказал, что никакого противоречия в том, что Совнарком призывает к защите социалистического Отечества и одновременно старается заключить мир, нет. И сослался на недавно опубликованные в «Правде» статьи Карпова «О революционной фразе» и «О чесотке» (а Жемчужин наверняка знал, что они принадлежат перу Ленина). Приведенные оратором выдержки утверждали: толкая Советское государство к войне, русская и англо-французская буржуазия ставит нам западню: видит, что серьезно воевать нам нечем, власть Советов может пасть, стало быть, капиталисты будут в выигрыше. Потому их пресса и подняла вопиющий шум против мирного договора: «Похабный мир!», «Позор!», «Предательство!». Часть большевиков бессознательно, из-за любви к фразе попадает в западню.

— Сущую правду говорит автор, когда пишет, — произнес Жемчужин и, поднеся газету к глазам, размеренно прочитал: — «Надо воевать против революционной фразы, приходится воевать, обязательно воевать, чтобы не сказали про нас когда-нибудь горькой правды: „революционная фраза о революционной войне погубила революцию.“»[44]

Долго рукоплескал ему зал.

Командир отряда мичман Павлов как бы подхватил речь Жемчужина, заявив, что он предлагает объявить войну такому позорному явлению, как расхлябанность, проникшему в наши ряды.

— Проливая кровь на фронте против Каледина и Дутова, мы дрались за революцию, за народ и победили. Теперь же, вернувшись сюда, мы с болью в сердце заметили, что преступные элементы пытаются разрознить ряды гельсингфорсских моряков.

Он заверил, что, пока мир не заключен, отряд моряков готов сражаться с врагами социалистической Родины.

Вопрос о мире был поставлен на голосование. Итоги его весьма показательны. Подавляющее большинство проголосовало за мирную политику. Как это важно было в тот момент! Известно ведь, какую обструкцию на заседании ВЦИК устроили «левые» коммунисты, эсеры и меньшевики, чтобы сорвать заключение мира. И вот Балтика готова и в бой идти, и голосует за мирный договор. Мощная поддержка позиции Ленина!

По окончании заседания отряд Павлова отправился в Петроград. Там его соединят с отрядом путиловских рабочих и под началом Дыбенко отправят под Нарву.

Наступил критический момент, о котором Владимир Ильич на VII съезде партии скажет: