Я — матрос «Гангута»!

С берега мы еще раз взглянули на линкор. Прощай, «Гангут»! С любовью к тебе разъезжаемся по домам строить новую жизнь.

Позже нас демобилизовавшийся гальванер Пронин говорил мне, что тем, кто участвовал в Октябрьской революции и в Ледовом походе, выдали документы как красногвардейцам. Что ж, В. А. Антонов-Овсеенко наверняка учитывал все, называя нас гвардией Октября.

По выходе из ремонта наш корабль 2 июля 1925 года получит почетное имя Октябрьской революции. В этом акте отражены заслуга экипажа в революционных событиях, и мы, гангутцы, разъехавшиеся в разные концы страны, восприняли это как самую высокую награду.

Ф. И. Селезнев

М. Я. Воропаев

Спустя десятилетия меня приятно взволнует писатель Валентин Саввич Пикуль, подаривший свой роман «Моонзунд» с теплым автографом. В нем замечательные слова о нашем корабле:

«Судьба „Гангута“ не трагична — она овеяна романтикой и героикой революции. „Гангут“ пережил вместе с народом две великие войны и две революции. Он первым начал борьбу на Балтике за человеческие права а в новую эру человечества вошел под грохочущим сталью именем „Октябрьская революция“.

„Октябрина“ — так ласково называли его в нашей стране.»

Остается добавить, что линейный корабль «Октябрьская революция» в годы Великой Отечественной войны участвовал в обороне Ленинграда, затем поддерживал артиллерийским огнем наступающие советские войска. Линкор был награжден орденом Красного Знамени.

Теперь уже нет в строю нашего линкора. Наименование и боевые традиции «Октябрьской революции» унаследовал один из крейсеров Краснознаменного Балтийского флота.

Глава пятая. На Колчака

Добровольцы

И вот я в родной Тотьме. Шагаю по улицам в бушлате и бескозырке, охваченный воспоминаниями. Мысленно представляю, как в 1905 году, будучи подростком, не раз примыкал к демонстрации, впереди которой несли транспарант «Долой самодержавие!».

В облике города не замечаю особых перемен, хотя домики обветшали, заборчики покосились. Ну да ничего — мужчины вернулись с войны, поправят.

Встречаю прохожих, вглядываюсь в их лица, но ни друзей, ни знакомых не нахожу.

Выхожу на Сухону. Она как текла, так и течет неторопливо, серебрится на солнце. И ребятишки закидывают удочки, как мы, бывало. Размышления вызывает видавшая виды пристань. Отсюда с плачем провожали новобранцев еще на русско-японскую войну.

До чего ж соскучился по мирному труду! Тут же обращаюсь к начальнику пристани, спрашиваю насчет работы.

— Требуется водолив, да ведь не пойдешь, матрос?

— Отчего не пойти. Дело знакомое.

Так я вернулся к тому, с чего начинал подростком. Но теперь не то время, не тот труд. Сами определяем задачи и стараемся решать их. По опыту Свеаборгской крепости создаем профорганизацию.

Озабоченность вызывали спекулянты. Они, как саранча, нахлынули в наш край из центральных городов России, где было голодно, а у нас было много хлеба. Вот и везли сюда ситец, спички, другие товары, а отсюда грузили мешки с зерном или мукой, чтобы наживаться на голодных людях.

На пристани постоянно находился матрос — представитель ЧК, которому я помогал вылавливать спекулянтов. Мы проверяли мешки, чемоданы, сундуки у вызывавших подозрение пассажиров, составляли акты, изымали вещи, предназначенные для черных целей.

На Сретенской улице находился книжный магазин.

Как-то раз забегаю в него, чтобы обзавестись новыми книгами. Не успел оглядеться, как слышу возглас:

— Митя!

Передо мной был Михаил Коробицын, старый друг, слесарь Адмиралтейского завода, а в войну солдат Свеаборгской крепости, через которого мы, гангутцы, осуществляли связь с центром. Не знал я, что и он вернулся на родину. Оказывается, Коробицын директор книжного магазина. Он крайне удивился, что работаю водоливом.

— При твоей грамотности это роскошь. Берись заведовать книжным складом. Вместе будем двигать книгу в массы.

Заманчиво, но говорю другу о своем желании отправиться на Северодвинскую военную флотилию. Коробицын стал разубеждать: наступает осень, пока доберешься да оформишься, пароходы льдом скует. Лучше весны дождаться.

Соглашаюсь. И мы действуем вместе, не имея опыта книготорговли. Берем страстным желанием как можно больше распространить изданий. Бываем на партийных и профсоюзных собраниях, сообщаем о книгах, в том числе о произведениях В. И. Ленина, поступивших в магазин.