Я — матрос «Гангута»!

— Словом, вброд ее не перейдешь, потребуются лодки и умение править ими, — говорил Кожевников. — Нельзя не учитывать опыт колчаковцев. Они притихли, но знают, что река — немалая преграда для нас. И, безусловно, ждут момента, когда мы появимся на реке, чтоб обрушить огонь из всех видов оружия. Однако нас ничто не запугает. Верно говорю?

— Верно! Переправимся!

Разговоры о переправе продолжались и после отъезда комиссара. В них звучала решимость и уверенность в успехе. Кто-то прочел стихи Демьяна Бедного:

Волга, Кама и Ока,
Все идут на Колчака!

И представлялась нам могучая сила, поднявшаяся на «верховного правителя», которая сокрушит все, преодолеет любые преграды, чтобы защитить молодую Республику Советов. С полным основанием могу сказать: не было среди нас ни одного бойца, хоть чуточку сомневавшегося в нашей силе. Вера эта укрепилась опытом боев, тем успехом, которого достигли.

Отдыхавшие бойцы немало времени проводили в реке. Как-то, вижу, купается около берега Саша Сидоровский.

Спрашиваю, почему не плывет дальше, смущенно отвечает: «Боюсь». Оказалось, не умеет. «Это плохо, — говорю ему. — На Колчака идешь смело, а воды боишься. При переправе всякое может случиться». Начал учить его, слегка поддерживая под живот. Поплавали так какое-то время, чувствую — преуспевает. Заплыл с ним подальше и отпустил. Он, конечно, стушевался, хлебнул немного водички и все же держался.

— Ничего, ничего, — плывя рядом, говорил я. — Не хлебнешь — не научишься.

При повторных заплывах он поплыл уверенней.

— Ну вот, ты почти как настоящий матрос, Саша.

Рапорт вождю

Подготовка к форсированию шла интенсивно. В нее были включены все — и красноармейцы, учившиеся плавать, и командиры, планировавшие боевые действия. Охотно участвовали и местные крестьяне, которые предоставляли в наше распоряжение лодки и баркасы, спешно ремонтировали заброшенные.

Между тем приказа не поступало. Бойцы проявляли нетерпение, часто спрашивали, почему стоим? Лишь одно высшее командование знало тогда, что в связи с отсылкой на Западный и Южный фронты ряда соединений было решено временно приостановить наступление. 15 июня этот вопрос специально обсуждался на Пленуме ЦК РКП(б), который вынес постановление о возобновлении наступления.

Тут же Восточный фронт пришел в движение. Ураганный огонь открыли соседние дивизии слева. Дождались! Это началась Пермская операция. Результатом ее должно было стать освобождение крупного промышленного центра Западного Урала — Перми.

Я готов был с телефоном отправиться через Каму с первым же десантом либо на лодке, либо на баркасе, чтобы сразу же доложить командиру полка, как зацепятся за другой берег подразделения. Но в последний час произошло изменение. К пристани подошел корабль из состава Волжской речной флотилии, взаимодействовавшей с нашей армией. Корабль небольшой, но я вошел на его палубу с трепетным чувством. Он как бы воскресил в моей памяти былые годы на Балтике.

— Полундра, братва! — бросаю я.

Краснофлотцы оглядывают меня — через плечо на боку висит катушка с проводом, в руках телефонный аппарат.

Догадываются, что перед ними боец, служивший на флоте. Завязывается разговор. Они рассказывают о нападении на Пермскую пристань.

— Прорвались мы туда, а там тьма-тьмущая вражеских судов. Закупорили их, деться им некуда. Но, чтобы нам не достались, колчаковцы подожгли те суда. Видели бы вы, какое пламя, какие клубы дыма вздымались!

Беседу прервала артиллерия, ударившая по вражескому берегу. Пришла пора форсировать. Лодки и баркасы с бойцами двинулись по воде, отдал швартовы и корабль, закрутилась моя катушка, перекидывая провод через реку. Удастся ли установить связь? Пока размотка шла нормально. Хоть и ждал враг этого момента, но не сразу пришел в себя. Пулеметы и винтовки затрещали, когда кораблик, обогнавший лодки и баркасы, миновал середину реки. На палубе завизжали рикошетом пули. Я беспокоился за провод, не перебило бы его.

Наконец корабль приблизился к намеченному пункту. Бойцы пулей вылетали с палубы и, почувствовав под ногами землю, побежали вперед. Я тоже торопливо сошел с аппаратом, довольный, что провод цел, присел в ямке, решительно завертел ручку. Кажется, дыхание даже затаил — заработает ли? И, когда на мое «алло» последовал ответ, я радостно проговорил: «Бойцы на левом берегу… устремились вглубь».

На лодках, баркасах и корабле, курсировавших туда и обратно, подходили все новые и новые десанты. Вскоре перебрался на левый берег и штаб, телефонист которого смотал по дороге провод на катушку.

С боем наш полк занял деревню Червяково и поселок Юго-Камского завода, где нас гостеприимно встретили рабочие. В их домах переночевали, а с утра продолжали наступление. Освободили деревню Убиенный Лог, на окраине которой заняли оборону.