Я — матрос «Гангута»!

Полк перевели во второй эшелон, предоставили нам отдых на несколько дней. А ранним утром 1 июля мы начали марш по освобожденной территории. Стояла жара. Поднимая столбы пыли, рота за ротой, батальон за батальоном спешили по дороге. К вечеру пришли в деревню Баланриху и село Конново. Позади было 40 верст. Уставшие, стали отмываться от пыли и пота.

А на следующий день испытали большую радость. На площади Юговского завода состоялся митинг, на котором вся 2-я бригада стояла в строю. Собрались рабочие и жители деревень. Открыв митинг, любимец бойцов комиссар бригады И. Н. Зологин объявил: 1 июля наша 3-я армия освободила Пермь, а 2-я — Кунгур.

— Слушайте приветственную телеграмму товарища Ленина. — И комиссар прочитал: — «Поздравляю геройские красные войска, взявшие Пермь и Кунгур. Горячий привет освободителям Урала. Во что бы то ни стало надо довести это дело быстро до полного конца»[52].

В ответ раздалось дружное «ура», вместе с красноармейцами «ура» кричали рабочие и крестьяне.

Комиссар пояснил, что по указанию Ленина Восточный фронт вынужден отослать часть войск на Юг, так как Деникин создал угрозу Москве. Нам же, как видно из телеграммы, нельзя замедлять наступление. И мы надеемся, что с помощью рабочих и крестьян пополним свои ряды и завершим освобождение Урала.

Мы уже видели, как горячо встречал нас трудовой народ, и теперь стали свидетелями незабываемых картин.

— Все как один вступаем в Красную Армию! — говорили со всех сторон. — Без объявления мобилизации, добровольно.

Митинг продолжался. Запомнилась взволнованная речь командира бригады Н. Д. Томина. Он говорил о том, что в прошедших боях мы заслужили благодарность руководителя партии и Советского государства, и это обязывает нас еще крепче бить белогвардейщину. Томин призвал красноармейцев помочь вступающим в наши ряды быстрее овладеть оружием и мастерством ведения боя.

Из уст комбрига призыв воспринимался особо. Герой борьбы с дутовщиной, он и в Прикамье показал свою храбрость. Его часто видели в полках и батальонах. И потому, когда он объявил, что сегодня прощается с личным составом в связи с новым назначением, бойцы и командиры огорчились.

— Ничего, боевые друзья мои, — заявил он. — Мы еще не раз будем встречаться, бок о бок громить врага.

Николая Дмитриевича ставили во главе конной группы, скомплектованной из лучших бойцов и командиров двух дивизий — 29-й и нашей 30-й. Две тысячи сабель! Командование армии решило использовать конную группу как ударную силу. Забегая вперед, скажу, что Н. Д. Томин и его всадники совершали легендарные рейды по тылам врага, наводили панику и ужас в его стане, чем содействовали успехам пехоты. (Имя его вошло в историю рядом с именами прославленных полководцев гражданской войны. В 1924 году он вступил в партию и в тот же год погиб от вражеской пули. С глубокой скорбью мы проводили его в последний путь.)

Наступление подхватили 29-я дивизия, конная группа Томина 3-й армии и 28-я дивизия 2-й армии, а 30-й дали отдых. Наш полк совершил переход на Кирашимский завод. Здесь начдив Н. Д. Каширин устроил полку строевой смотр. Видно, ему хотелось воспользоваться благоприятной возможностью, чтобы скорее ввести в строй добровольцев и мобилизованных. Мы подтянулись, побрились, начистились и довольно дружно и слаженно прошли строем перед командованием дивизии и рабочими завода.

Начдив объявил, что командующим Восточным фронтом назначен Михаил Васильевич Фрунзе, который до этого командовал 4-й армией и Южной группой войск. Сообщение вызвало всеобщее одобрение.

Рабочие Кирашимского завода тепло проводили нас в дорогу. Нам предстоял марш нелегкий, до 40–50 верст в сутки с вещмешками и винтовками за спиной, при палящем солнце. Не менее зноя изнуряли комары, мошкара и гнус. Их были тучи. Лезли в уши, в глаза, в нос. От укусов воспалялась кожа.

В довершение ко всему плохо было с питанием. Нередко наш паек ограничивался четвертушкой или полуфунтом хлеба в сутки. Ни мяса, ни сахара, ни крупы. Не было также мыла и табака. Но продвигались мы без задержек. Правда, крепкие словца произносили в адрес некоторых начальников. Больше всех доставалось начпроду полка, который почему-то отстал с подводами. Как выяснилось после марша, наше недоедание — результат его бездеятельности и разгильдяйства, за что его строго наказали.

Наши тяготы и лишения скрашивали жители деревень и рабочих поселков. Тепло и сердечно встречали нас в деревнях Броды, Плеханово, Порошино, в селах Урминское, Утка, в поселке Уткинского завода. Создавали все условия для отдыха — размещали в избах, топили бани или предлагали холодную воду — кому что нравилось, кормили чем могли. По вечерам наши ребята забывали об усталости. На улицах собирались девушки, открывались танцы. Тут уж не ударишь в грязь лицом, молодцевато входишь в круг. Вместе под гармошку разучивали новые песни. Особой популярностью пользовалась песня Демьяна Бедного «Проводы». Поглядывая на деревенских парней, красноармейцы пели: