«Я много проскакал, но не оседлан». Тридцать часов с Евгением Примаковым

Времена, когда посол-европеец, вручая верительную грамоту какому-нибудь восточному деспоту, не смел повернуться к нему спиной и удалялся, пятясь мелкими шажками, миновали. Конечно, существуют разные протокольные нюансы. Сегодня, например, чтобы вручить главе государства, где аккредитуется дипломат, ту же верительную грамоту, нельзя воспользоваться посольской машиной с флажком. К президенту России новые послы обязаны приехать на автомобиле из ГОНа — гаража особого назначения. Но протокол — только форма, которую надо с уважением соблюдать. Стиль же дипломатов Востока и Запада в общем неотличим.

— Году в 1995-м, заглянув в МИД после долгого перерыва, мы были покороблены обшарпанностью помещений, скученностью в кабинетах, доносящимися из-за дверей запахами разогреваемой еды. Спустя год-другой с вашим приходом антураж изменился. Вы придаете значение обстановке, в которой работаете вы и ваши сотрудники? Разруха в высотке на Смоленской задевала ваше личное достоинство? Достоинство страны?

— Во всяком случае, мне льстило, когда говорили: добился того, чего не смог сделать даже Громыко. (Улыбается.) Сумел выселить из здания на Смоленской площади внешторговцев, больше сорока лет занимавших в доме несколько этажей. Сотрудники МИДа ютились в тесных помещениях, часть и вовсе сидела в соседнем здании, где располагался большой гастроном «Смоленский»… С «коммуналкой» покончили, и ми-довцы смогли улучшить условия работы. Одновременно начался солидный ремонт. Не представляю, как можно не придавать значения таким вещам.

— Легко. Так поступают многие руководители. Собственные кабинеты приводят в порядок, а подчиненные — перебьются. Вы же, вероятно, кроме своего седьмого этажа, больше нигде по МИДу не разгуливали? — Если так рассуждать, можно далеко зайти. Я, между прочим, куда бы ни приходил работать, через день-два обязательно смотрел, как питаются люди. Плохо? Дорого? Менял общепит. Думаете, меня не беспокоило, что профессия дипломата теряет престиж, что зарплаты и жилищные условия сотрудников унизительны? Делал все, чтобы выправить этот крен.

Слова «забота о людях» сейчас выглядят фразеологией советских времен. На смену пришло бездушное «Это твои проблемы». Но мне поздно себя переделывать. Да и не хочу… Перед вами у меня был известный академик. В разговоре вспомнили, как в годы застоя КГБ не выпускал его за границу. Я был директором института и видел, что перспективный ученый молча страдает. Наконец, меня допекло, снял трубку и позвонил заместителю начальника Второго Главного управления КГБ Виташю Константиновичу Боярову, которого тогда еще шапочно знал. Сказал: «Прошу вас, посмотрите, существует ли на такого-то материалы. Есть что-либо серьезное — даже не отзванивайте. А в случае, если какая-нибудь чепуха, помогите. Не всю же жизнь быть невыездным». На следующий день Бояров звонит: «Евгений Максимович, хочу вас обрадовать. Мы полностью сняли ограничения. Такая ерунда была, что и говорить не о чем». Перед человеком горизонты открылись. Долго работал за рубежом, стал видным академиком. Да, многих достойных людей зажимали…

— Вернемся к МИДу. Министр иностранных дел, пожалуй, самый мобильный (Сергей Шойгу не в счет) из членов правительства. Вечный цейтнот, утомительные перелеты, безжалостная смена климатических и временных поясов… В такой образ жизни трудно втянуться?

— Я привык жить в темпе. Не чувствовал, что нужно «втягиваться» в другой образ жизни. Легко адаптировался к напряженному ритму. А налетал я за свою жизнь, вероятно, больше, чем летчики. График министра иностранных дел составлен на месяцы вперед. Бывают встречи, которые планируются за пол года, даже год. Но, конечно, случаются экстраординарные ситуации, которые ломают график.