Я не я

Внушительная рана пришлась в бедренную часть правой ноги здоровяка. Последний покачнулся, зарычал от боли, словно зверь, но не стал отступать. Наоборот, раненый следом попытался запугать Морая боевым закличем варяг. Но уловка была лишней — одержимый возмездием доблестный Локсли нанес последний смертоносный удар:

— А это за попранную честь Шотландии!

* * *

Как бы ни храбры были в этом бою шотландцы, победа, как и пророчил поверженный Ленокс, принадлежала англосаксам. Потерь было много, треть армии горцев не увидела следующего рассвета, десятая доля врагов навеки осталась в земле северян.

Вильгельм был вынужден ради мира согласиться на грабительские условия противника и вернуться в Эдинбург уже без громкого титула короля Шотландии, вдобавок терпеть в своих владениях диктатуру молодого властителя Британии. Всё это ему пришлось сделать, дабы не лишиться последних армейских сил и тайно укрепить веру подданных в то, что лучшие времена для Шотландии непременно еще настанут!

Король без короны — Вильгельм, понурый и отрешённый, возвращался в Эдинбург с остатками своей армии. Среди них в строю мелькал и Морай Локсли. Он один из немногих, кто держался обнадёживающе, рассудительно и примерно для вассала. Он оказывал помощь раненым; как мог, подбадривал горцев словом и искал в строю удручённых воинов единомышленников, готовых делом послужить ещё Вильгельму.

Разбитая армия шотландцев в вечерних сумерках приближалась к Крейгмиллару, и Локсли не удержался — позволил себе выспросить у Вильгельма разрешение посетить замок Маккоулов. Неожиданная просьба Морая вывела главнокомандующего из глубокого раздумья:

— Я думаю, тяжелораненых будет уместно расположить в цитадели Маккоула да и мне не мешало бы отвлечься от грустных мыслей и принести лично соболезнования всем леди Маккоул за исчезновение друга, наконец взглянуть на супругу Дункана и выразить ей надежду на его скорое возвращение. Очевидно, я был не прав, когда не внял твоим доводам и не предпринял попытку разыскать его в Аравии. Боюсь, сейчас будет поздно, что-либо предпринимать по его вызволению. Казна моя пуста… власть ограничена…

Локсли не смел перечить своему сюзерену. Лишь попросил выехать немного вперед всей армии и предупредить леди Маккоул о скором визите покровителя. Вильгельм не стал противиться желанию преданного вассала.

Живительным глотком оказались одобрительные слова короля для просящего — Морай Локсли, ни минуты не теряя, поспешил в притягательный его душе Крейгмиллар…

Приближаясь к цитадели Маккоулов, Морай почуял что-то неладное: вереница пеших людей с факелами ступала небольшими группками к опущенным цепным вратам замка; со стороны внутренней площади крепости доносился нестройный гул толпы. Когда удивлённый всадник приблизился к замыкающей группке пеших, не удержался и спросил у селян-клановцев (а это были они), что в Крейгмилларе происходит.

— Сэр Локсли?! Вы?! Рады приветствовать вас в трудный час для нас! Маккоул-младший взял бразды правления в свои руки и уже вершит суд — сейчас он уготовил представление клановцам — костер для ведьмы!

— И кто же оказалась жертвой?! Не Бренна ли, горничная леди Равенны?! — с опаской выспрашивал Локсли, намереваясь обогнать собеседников и тайно лилия надежду, что успеет еще предотвратить беду.

— Нет, сэр! Сильно ошибаетесь! Это сама леди Равенна!!! — выкрикнул кто-то из людей.

Нужно ли говорить, что испытал Морай Локсли, когда смысл слов дошёл до его сознания и зазвенел, словно многократное эхо?!

Его лошадь теперь мчала к зловещему действу с адовой[44] выносливостью, казалось, неизбежная гибель её не страшила.

Когда конь Морая на всём скаку миновал спущенные врата замка, во дворе крепости воцарилась вдруг тишина, и Локсли услышал жуткие слова Ричарда Маккоула:

— Тогда Я воздам по заслугам грешнице! Я низвергну в ад безбожницу!

Морай Локсли не ожидал от себя такой прыти и силы голоса:

— Расступитесь! Дорогу! Дорогу! Дорогу королю!!! — хватался он за последнюю надежду, страшась, что, если его не успеют послушаться, то он сломает себе шею, угробив не только себя и коня, но и зевак площади.

Глава 37. Мир спасает добродетель

— Расступитесь! Дорогу! Дорогу! Дорогу королю!!!

Иэгэн, всё это время беспрестанно возносивший слова молитвы о чудесном спасении супруги Дункана, первым кинулся откидывать охваченные огнем вязанки сушняка под настилом плахи, рискуя самому быть объятым пламенем. Тем временем верная Нормина, с заплаканным лицом, расталкивала ротозеев толпы, дабы освободить Локсли путь к помосту, как можно ближе.