Я не я

Безусловно, прогремевшее слово Морая «КОРОЛЮ» возымело силу не только на скопище люда, но и на Ричарда Маккоула. Душегуб не стал останавливать Иэгэна, содействующего спасению приговорённой, не стал и Мораю преграждать дорогу. Лишь в вызывающей позе замер, давая понять, что надеется на провал их общей затеи. Бездушный, он наслаждался захватывающим для него и возмутительно жутким для любого здравомыслящего видом: клубы удушливого дыма обволакивали его жертву, потрескивание горящего сушняка ласкало слух его извращённой натуры, как и тихий плач, смешанный с кашлем, казнимой.

Мораю, к счастью, удалось миновать «живую» преграду. Он надеялся, что может спрыгнуть прямо с лошади на возвышенность помоста, но конь предательски отказывался в содействии: напуганный огнем, он вставал упрямо на дыбы, жалобно ржал и пятился. Локсли ничего не оставалось, как поспешно спешиться и взбираться по пылающим сходням настила, обжигая ступни и голени. На ходу Морай обнажил меч и стал перерезать путы мученицы. Затем подхватил мертвенно-бледную драгоценную ношу на руки и с замиранием сердца стал преодолевать обратный опасный путь.

Когда Морай вызволил девушку из дымного ада и передал Иэгэну, мужественно принялся тушить свою обувь и кожаные шоссы[45].

Ричард злорадно начал хлопать ладонями, скрытыми перчатками.

— Так-так-так! Отважный и преданный Локсли! Только стоило ли рисковать ради нее, безумец?! Спешу тебя разочаровать! Ты высвободил ВЕДЬМУ, которая еще не раз применит свою колдовскую силу на тебя и мирян! — своей обвинительной речью изверг старался нагнать суеверного страху на разношёрстную публику, чтобы возыметь пристрастных союзников и выгородить свое кровожадное судейское решение перед королем.

— По всей вероятности, ты спятил, Ричард Маккоул! — гневно ответил Локсли, стойко превозмогая боль от ожогов на ногах, ему пришлось плюхнуться на землю, чтобы скинуть с себя тленные вещи, хотя так хотелось встряхнуть за шиворот сумасшедшего брата Дункана.

— Отнюдь! Мой самосуд неоспорим и благочестиво обоснован! Эта женщина, коя хитростью и чародейством завладела моим братом, ко всему прочему является САМОЗВАНКОЙ! Самозванкой не желающей открывать своего имени, даже ценной Господнего прощения!

Искренне сомневаясь в словах безумного гнусного Ричарда, Локсли бессознательно обвел взглядом Иэгэна и Нормину, копошившихся возле супруги Дункана, дабы найти в их взорах отражение бредового заявления Маккоула-младшего. Но был мучительно поражен поникшими взглядами обоих! Неужели он и ИХ убедил в своей фанатичной ереси?! Тогда почему они пекутся над вызволенной девушкой?! «Что, черт возьми, здесь происходит?!»

— Я не знаю, что движет твоим разумом Ричард Маккоул и остальных присутствующих, но с твердостью заявляю, что всевластный Вильгельм у ворот Крейгмиллара! И он потребует от тебя вразумительных разъяснений! Будь готов их дать!

Морай не станет упоминать о причинах визита покровителя и его неудачах! Сейчас это будет не на руку озадаченному и добродетельному Локсли. Ему необходимо время прийти в себя, и оценить по достоинству обстановку, чтобы помочь горемычной супруге Дункана, всечасно занимавшей его мысли.

И он окажется благоразумным и дальновидным… Только…

* * *

Только не будет готов принять за действительность суеверную набожность самого Вильгельма! Это станет ударом ниже пояса!

Прибывший властитель, выслушав обвинительные доводы Маккоула-младшего, затем заступнические — Локсли, пожелал увидеть осуждённую Ричардом супругу Дункана.

Джессика, сопровождаемая стражниками Ричарда, несмело ступала сходнями в главный зал, сейчас ей предстоит увидеть короля Шотландии! Боже! Еще одно испытание! Она будет судима историческим венценосным лицом! Много ли она знает исторических средневековых фактов оправдывающих женщину, причастную к чернокнижию?! И неважно с оспоримыми или ложными уликами! ВЕДЬМ никто никогда не жаловал!

В зале присутствовали все высокородные Маккоулы, Иэгэн, Локсли, приближенные Вильгельма.

Маргарет была угнетена происходящим, несмотря на то, что её соперница оказалась самозванкой и лицом с сомнительной добродетелью. Молодая вдова испытывала жалость к ней, особенно, когда узнала о том, что нечестивица носит под сердцем ребёнка Дункана. Мэг не присутствовала в толпе зевак у костра, как и Лилиас. Они прятали в стенах замка свой стыд за родственника, своё волнение и страх перед будущностью во власти кровожадного и безжалостного Ричарда.

Изможденную душевно и физически Джессику вывели в центр зала и оставили на «растерзание» взорам любопытных развёрнутой лицом к королю. Он властно восседал на кресле главенствующих Маккоулов. К тому же всё в его внешнем виде подчеркивало на принадлежность к монаршей крови: венец, пусть и скромный, изысканное облачение с головы до пят, чопорная ухоженность, несмотря на походную веху его владычества.

Все вокруг затихли в ожидании слов покровителя. Только Джессика вперила свой бестрепетный взгляд на Вильгельма. Разве можно еще чего-то панически бояться, когда одной ногой уже стоял в пекле?!