Я не скажу, кто твоя мама (СИ)

— Не так дорог, как ты. У нас в этом году, кстати, тридцатилетие знакомства, — Петров перехватил её руку и расцеловал.

— Ой, да ты что! И верно.

— Забыла наш восемьдесят восьмой год?

— Я ничего не забыла, Володя. Даже точно помню дату первого секса, — Ельникова кокетливо прищурилась.

— Я, может, тоже вспомню, если напрягусь. Лето восемьдесят восьмого же, да? Начало июня?

— Нет, май. Семнадцатое.

— Да-да-да… Май. Помню, какие мы были пьяные-е-е… и не только от возлияний. Май восемьдесят восьмого… — Петров мечтательно запрокинул голову, рассматривая редкие для Лос-Анджелесского июня облака. Тени от верхушек пальм остановились на его лице причудливым рисунком. — Москва, солнышко. Первая зелень. Семинар, перспективы, Воробьёвы горы… Новый город, новая должность, новые отношения для обоих… Писали докторские и думали, что всё будет так, как мы хотим и планируем, — раскачивая руку бывшей жены, Петров предложил:

— Хочешь, выйдем за ворота, прогуляемся вверх по Роял Мэдоу роуд, а оттуда на Регал Виста драйв свернём и спустимся вниз к Сепульведе? Или давай до самого конца Роял Мэдоу доскребёмся — подъём, конечно, крутой, зато сверху прекрасные виды на долину Сан-Фернандо, и потом…

— А Юна где любила гулять?

— Да мы здесь с ней всё обошли.

— Давай лучше ещё по территории походим, — Ельникова с интересом прикоснулась к мясистым листьям голубой агавы на обочине дорожки. — Неужели сам вырастил и поливаешь?

— Нет, вся растительность здесь уже была, когда я дом приобрёл. Полив автоматом стоит. Я вообще ни черта не делаю на участке, поэтому тут всё одичало. Отойди оттуда, моё любимое, сейчас два часа, как раз время разбрызгивателям включиться.

— «Моё любимое»… Ты меня так сто лет не называл.

— Ну не сто. В пять раз меньше.

Ельникова засмотрелась на бывшего мужа и вдруг весело взвизгнула, отбегая обратно в его объятия; холодные капли всё-таки долетели до неё. Отряхиваясь, она шутливо продолжила:

— Да, были пьяные… Лично я быстро протрезвела на твоей общежитской раскладушке. И поняла, с кем связалась. Но вырываться было поздно…

— Тебе бы вырваться, а мне наоборот: дорваться и оторваться! Я в тот вечер был не столько пьяный, сколько озлобленный на всех баб. Ну, думаю, дорвался до женского тела — оторвусь как следует, воплощу все фантазии! Я же к тому моменту года два без секса прокуковал.

— Да иди ты. Два года в науку просублимировал?

— Около того. Прикинь, мне тридцать с небольшим… между прочим, высокий, здоровый парень… худой вот только… чего-то не по вкусу я пришёлся москвичкам со своим диким юморком и ботанством, а в Новосибе до переезда тоже не особо складывалось. И вот красивое тело в моей комнатушке общежития для педагогов… Представляешь, что со мной творилось?

— Не представляю — зато хорошо помню, что и как ты творил со мной, с моим несчастным костистым телом, — со смехом откликнулась Ельникова, одной рукой держась за его руку, а другой трогая тропические растения, буйно росшие вдоль тропинки.

— С тобой я не комплексовал: оба тощие, а ты тоща была прямо как-то по-журнальному… по-модельному.

— Я потом лежу и думаю: выжила, слава богу. Выжила… и хочу ещё! Потому что это был мой первый в жизни оргазм. Засадил мне по самое не балуй, без особой предварительной подготовки, да я так тебя хотела, что мне она и не нужна была. Качественно, только быстро… Я была ошеломлена, жаждала повторить, и подольше. Никто меня не готовил к этим ощущениям.

— В самом деле, первый оргазм? А я-то думал: что это она залегла такая присмиревшая, только ресничками длинными машет… Постеснялась сказать? Я тебе тоже тогда не сказал, потому что жутко стеснялся: мол, два года без секса, неудачник, вот позор.

— Два года… Нет, ты шутишь? На здоровье не отразилось?

— Как же не отразилось? И это, и многое другое за последующие годы — всё сказалось. Ты думаешь, я сейчас до твоего приезда меньше без секса проболтался?

— Кошмар… То-то ты так лихо со мной расправился. Ладно, я не одна сидела неудовлетворённая, утешил.

— Привет, простатит. Но не смертельно; слежу; да и возраст.

— Пока ты следишь за своим… простатитом — можно, я послежу за твоим садом? Надо привести его в порядок. Ты же всё запустил.

— Как это — «запустил»? Поливается всё несколько раз в день, цветёт, растёт — и ладно. Пусть растёт с богом.

— Ну Володь, будь другом, дай хотя бы цветы возле дома прополоть.

Петров засмеялся:

— Советскую дачницу в Роял Вудс ещё не видели. И давно ты так к растениям прикипела? Тебя же не вытащить было из каменного мешка, из библиотек твоих.

— Ты забыл…

— Не забыл, — быстро поправился он. — Наши вылазки на природу, нашу рыбалку наперегонки и походы в лес — всё помню. Своей страстью к рыбалке ты обалденно меня привлекла, кстати. Не помню только, чтобы ты в земле копаться любила своими изящными ноготками.

— Старость, наверное. Скоро в землю, вот и тянет к ней…

— Фу ты, чушь городишь. Какая там у тебя старость, — Петров притянул к себе жену за талию. — У тебя ещё маленький ребёнок, которого нужно довести до ума. И наладить с ним отношения. Ты уж постарайся, мы же договорились. Рано тебе стареть.