Я (не) согласна

Но я ищу хоть какую-нибудь веревку: она сейчас мне просто необходима. К счастью, в одном из ящиков находится красный гладкий шнур. Таким в Степи перевязывают мешки с зерном. Уверен, что он степного производства. Связываю злодейку как колбасу, укладываю в углу, чтобы не мешала, а сам хватаю записи. Не могла она одна тут все провернуть. Даже я один бы не справился. Значит, есть сообщники. Надеюсь только, что это не настоятельница. Она мне понравилась. Могла ли она имитировать забытье? Быстро вспоминаю состояние ее организма и выдыхаю — нет, такое истощение и слабость подделать невозможно.

Ничего, Дар разберется, он умный. Это не мое дело. Пусть сам ищет сообщников. Я свою часть работы выполнил. Все, что дальше будет происходить в Славии, меня не касается. А вот в Степи надо будет найти этих ботаников, уж очень мне не нравится, что где-то выращивают эту дрянь. Причем, судя по заполненным соной большим мешкам — довольно активно выращивают. А одного взгляда на шнур достаточно, чтобы не осталось сомнений, откуда берётся "овес". На Славию мне плевать, а что отца этим подставляют — действительно важно.

В одном из ящиков — множество пузырьков, заполненных белесой жидкостью. Вряд ли она все это делала одна. Значит, здесь есть еще лжемонашки. Я скосил глаза на женщину в углу. Развязаться она вроде бы не сможет, но лучше не рисковать. Отволок ее в один из казематов, где на решетке еще сохранились петли от замка, засунул в них кочергу — теперь открыть камеру не смогу даже я. Можно выбираться. С тяжелым вздохом натягиваю рясу и подпоясываюсь. Разумеется, я не стесняюсь своего тела, но жертвой монашек, которые много лет обходятся без мужской ласки, становиться не хочу. Прислушиваюсь — сверху сонная тишина.

Выбираюсь из люка, щурясь и пытаясь рассмотреть что-то в темноте и тут же получаю сногсшибательный удар по затылку. Мне накидывают на голову мешок и куда-то тащат — судя по скорости, явно не женщины, а потом снова бьют по голове. Последнее, что я слышу — хаотичный колокольный звон.

Глава 40. Злоключение

Ближе к ночи Дар стал куда-то собираться, да так тщательно, что я немедленно заподозрила его во всех смертных грехах. Не выдержала, спросила прямо:

— А куда это ты собрался?

— У кнеса Рыжакова нынче гулянье в Чайной розе. Внук у него родился. Первый. Хочу поглядеть, кто там будет.

Имя этого кнеса было мне знакомо по отчетам. Дайте-ка подумать… честный кнес, один из четырех. А еще обманутый — именно его дело я так феерично украла из полицейского участка. А еще ему тоже были должны деньги какие-то купцы.

— Ты же не думаешь, что он… — медленно произнесла я, уже понимая по глазам Дара, что он именно так и думает. — Он замешан!

— Одевайся, — строго сказал Дар. — Пойдешь со мной. Одну тебя оставлять опасно, еще сбежишь следом. Как Степан одевайся. Там сейчас дым коромыслом. Я не могу свою супругу привести на такую пьянку.

Я с готовностью накинула жилет, натянула шелковые перчатки и помчалась следом. Жадно поцеловались перед выходом, запрыгнули в пролетку и поехали по мокрым после дождя улицам в "Чайную розу". Славск весь освещен маг-фонарями, которые, словно множество лун, красиво отражаются в лужах и расцвечивают пятнами мокрую брусчатку. Везде горят огни торговых лавок и кофеен. По улице прогуливается почтенная публика. Погода самая лучшая, чтобы выгулять красивые платья и изысканные кафтаны: прохладно и свежо. Мне даже несколько зябко в жилете, но присутствие супруга рядом спасает и от холода, и от странной нервозности.

"Чайную розу" слышно издалека. Оттуда гремит оркестр, слышатся песни и вой, будто там не кнесы и горожане, а куча оборотней в звериной ипостаси.

— Кнес Ольхов с секретарем, — представляется Дар двернику. — Меня приглашали.

Действительно, навстречу нам уже спешит, раскинув руки, коренастый бородатый мужичок, полностью оправдывающий свою фамилию. Он похож на гриб рыжик: невысокий, веснушчатый и русоволосый.

— Дамир Всеславович! — кричит он за несколько шагов. — Вот спасибо! Вот уважил! Внук у меня, Дамир Всеславович, внук!

— Поздравляю! — Дар позволяет мужику облапать его. — Сердечно поздравляю!

— А у тебя еще пополнение не предвидится? — громко интересуется Рыжаков. — Ты ведь женился, я слышал?

Дар морщится, и я прикрываю глаза. Почему он морщится? Недоволен вопросом, или тут что-то другое?

— Пока нет, — сдержанно отвечает блондин. — Я боюсь, из меня не очень хороший отец получится.

— Брось, — мужик хлопает Дара по плечу. — Не попробуешь — не узнаешь! Пойдем выпьем. И мальчишку своего бери. Кстати, ты слышал последние сплетни? Говорят, что ты теперь на мальчиков переключился! Ведь с бабами тебя больше не замечают!

Рыжаков был безобразно пьян.

— Я женился, Еремей, — без тени злости ответил Дар. — И люблю свою жену. Что странного-то?