Я (не) согласна

От этих слов у меня на душе просто сирень зацвела. Вот это заявление! Мы садимся с краю стола, нам мгновенно подносят чарки — свою я незаметно сливаю под стол. А вот в предложенную куриную ножку вгрызаюсь с аппетитом — готовят здесь отлично. Дара увлекли какие-то люди — его все знали и любили, а меня никто не трогал. Он сначала кидал на меня трагические взгляды, резонно полагая, что доверять мне нельзя, а потом ему пришлось пить с кем-то на брудершафт и танцевать странные танцы с притопами.

Мне всё это не нравилось. Мне показалось, что Дара передают друг другу одни и те же люди. Словно они специально отвлекают его внимание. Когда я в третий раз увидела рядом с супругом одного и того же купца, а кнес Рыжаков незаметно покинул ресторан, я решила, что всё это не к добру и решила действовать на свой страх и риск. Я понимала, что сама сделать ничего не могу; понимала, что, очевидно, Аяз в опасности, но сделать ничего не могла. Поэтому, воспользовавшись внезапно начавшейся дракой, я выскользнула из ресторана, вскочила в первую же пролетку и приказала: "На Стрелку, к дому купца Ермилова".

Ехали быстро, я волновалась и ломала руки. Никогда мне не было так страшно, как сейчас — хотя я совершенно не понимала, отчего.

Мы остановились у желтого двухэтажного дома с полукруглыми окнами и высоким крыльцом. Соскочила, кинула вознице горсть мелочи, не считая, взлетела по ступенькам и изо всех сил заколотила в дверь. Возница рванул с места так быстро, что я догадалась — много дала. Плевать! Не открывают и свет не горит. Ночь, спят, конечно. А может, уехали. Я, дрожа, оперлась спиной на дверь, стуча пяткой — уже ни на что не надеясь. Дверь внезапно распахнулась, и я кубарем влетела в дом. Молодой купец в стеганном полураспахнутом халате спешно поставил меня на ноги.

— Степан? — удивился он. — Что ты тут делаешь? Случилось чего?

— Пока не случилось, — выдохнула я. — Но, боюсь, случится. Дара буквально взяли в плен в ресторане Рыжакова. Аяз в монастыре. Рыжаков совсем не пьян, но чем-то встревожен. Борис, прошу! Дело нечисто! Я уверена, что они что-то затевают!

Вальяжный бородатый купчина вдруг сверкнул глазами и подобрался, будто гончая. Ухватил меня за подбородок, поглядел в глаза и коротко кивнул.

— Подожди, я быстро.

Он действительно выбежал почти сразу, уже одетый по-человечески. Ну рубашка наизнанку, но это не важно. Положил руку мне на плечо и серьезно сказал:

— Стефа, ты иди в гостиницу. Если с тобой что-то случится, Дамир с ума сойдет. Ты и так рисковала, сюда приехав одна. А знаешь, лучше здесь останься. Я тебя проводить не могу. Если ты права — нужно срочно полицейских звать. Но тут сложно, у Рыжакова свои люди там. У нас, впрочем, тоже.

— Нет, я к себе. Дар искать будет.

— Стефа, если тебя убьют, скажешь Ольхову, что я не виноват, — бросил купец и потащил меня на улицу, даже забыв запереть дверь.

Некоторое время мы метались по улице в поисках пролетки, а поймав извозчика, чуть не сцепились, споря, кто должен ехать первым. Ермилов оказался сильнее, попросту подняв меня за талию и закинув в пролетку. Он кинул кучеру монету, скомандовал: в гостиницу "Астория" и исчез в подворотнях. Пришлось ехать.

Уже на подъезде к гостинице меня вдруг с новой силой охватила тревога.

— Разворачивай, — скомандовала я. — К градоправителю поехали!

— Не так быстро, лапушка, — коня схватили под узцы какие-то люди. — Приехали, слезай давай!

— А ну прочь! — заорал возница, взмахнув кнутом, но сделать ничего не успел.

Его сдернули с козлов, пару раз ударили по лицу и бросили на мостовой. Ко мне же протянулась веснушчатая рука.

— Прошу Вас, барышня, по-хорошему с нами проехать, — ласково улыбнулся Рыжаков. — Заждались уж вас. И когда улизнуть успели!

По-хорошему мне показалось предпочтительнее, чем по-плохому, поэтому я с достоинством приняла руку и спустилась с видом королевы. Увы, долго красоваться мне не дали. Кнес сдернул с меня перчатку и внимательно вгляделся в ладонь.

— Я так и знал! — довольно воскликнул он. — Ты его жена! Только у Ольхова хватит дерзости жениться на сумасшедшей девке, одевающейся парнем! Хотя ты, конечно, хорошенькая, ничего не скажешь.

Отчего-то комплимент меня совсем не порадовал, напротив, заставил насторожиться. Однако со мной обращались на удивление вежливо — неужели знали, кто я такая? Просто запихали в карету, долго везли по отвратительным дорогам, а потом выпустили во дворе поместья — надо думать, не Рыжакова, а кого-то другого. Рыжаков же пшеницу продает, значит, его волость значительно южнее. Было ужасно темно, меня вели по коридорам куда-то вниз и, наконец, втолкнули в небольшую комнатку без окон, зато с двумя тюфяками возле стен и отхожим местом за ширмой. Двухместная камера, стало быть. Даже воды мне дали. Сапоги, правда, сняли — ну как так? Вторые сапоги в Славии пропадают!

Я уже почти не волновалась — а смысл? Не тронули, обращались вежливо. Где-то в Славске имеется Ермилов, который Дара в беде не оставит. Опять же — я не просто безродная девка, а жена государева сына. Найдут меня. А пока можно отдохнуть.