Я (не) согласна

— Полно Аяза оплакивать! — наконец, не выдержал и он. — Этот змей слишком хитер, чтобы вот так запросто пропасть пусть даже и в пожаре! К тому же примета дурная — хоронить раньше времени. Молись лучше — пользы больше будет.

— Я не умею, — всхлипнула замолкнувшая Виктория.

— А ты через не умею. Стефа, с ней останешься. За девочку отвечаешь головой! Толку от тебя на пожаре всё равно нет, да и я буду отвлекаться.

— Куда мы едем?

— К Градскому в имение, здесь оно всех ближе. К тому же там бабка ее — женщина мудрая. Вдвоем удержите эту бедовую от глупостей.

— Ладно, — нехотя согласилась я. — Сделаю, как ты сказал.

— Еще бы ты не сделала, — огрызнулся Дар.

Я показала ему язык в спину: командир выискался, но спорить не стала. Ему и без того сейчас тревожно.

Глава 43. Градские

Скакали мы быстро, кони начинали уже уставать и хрипеть, когда показались, наконец, приграничные камни. Виктория уже не выла, а просто всхлипывала отчаянно и горько. Впереди пыль стояла столбом — кнесы спешили на помощь целой толпой. Возглавлял их крупный тучный старик с пегой бородой, в котором и не узнать было мягкого и льстивого Градского. Куда только девалась вся его рыхлость и старческая немощь? Передо мной был воин, пусть и в летах, но полный сил. Рывком кнес остановил коня — огромного, черного — и хмуро взглянул на нас.

— Что с ней? — властно кивнул он Даромиру (государеву-то сыну таким тоном!).

— Истерика, — спокойно ответил Дар. — Аяз в поле уехал, похоже, оно и горит. К вам в имение везу.

— Как отвезешь — коня смени и назад. Любые руки пригодятся. Да не тревожься понапрасну. Земля не иссохшая, большого огня не будет. Но спешить всё равно надобно: хлеб жалко, да и постройки.

Даромир, стиснув зубы, дернул поводья. Ему хотелось бы ехать с кнесами и быть среди них, но приходилось возится с сопливыми девицами. Хотя откровенно говоря, он был не водник, а значит, крайней нужды в нем не было. Если бы он умел, как Виктория, пожирать пламя — это одно. А просто успокаивать — любой дурак сможет. Даже я ветром. Поэтому мы и ехали дальше, хоть Дар и оглядывался первое время. У меня ломило всё тело, страшно хотелось в кусты, живот бурчал так, что мог распугать всех хищников окрест, но я никак не хотела отвлекать супруга. Быстрее доедем — быстрее он повернет обратно.

С коня меня буквально стаскивали слуги — ни руки, ни ноги не слушались.

— Почему не сказала? — заорал Дар, нервно вцепившись в волосы. — Для чего геройствовала?

— Заткнись и проваливай в Степь, — прошипела я. — Не задерживайся. Мы в безопасности.

Ему привели свежего коня. Маленькая жена кнеса Градского командовала слугами так лихо, что я еще не успела моргнуть, а Дару уже вручили ломоть хлеба с мясом и флягу с вином, да принесли чистую рубашку. Он кивнул благодарно, не тратя слов, подошел ко мне и не стесняясь никого, жарко и нагло поцеловал, так, как он обычно позволял себе только в спальне: со всей страстью.

— Я вернусь, — пообещал он.

Мы оба понимали, что ни в чем нельзя быть уверенными, но опасность действительно не самая серьёзная, и прощаться навек глупо. Поэтому я просто поправила на нем рубашку и коротко кивнула:

— Я буду ждать и вести себя разумно.

И самое странное, что я действительно собиралась исполнить это обещание, понимая, что тихо сидеть в поместье и не создавать никому проблем — лучшее, что я могу сделать.

Посетив мыльню и переодевшись в предложенное кнессой платье, я заглянула в горницу. Виктория спала в кровати, бледная и измученная, а ее бабушка сидела рядом и ласково гладила девушку по волосам.

Кто осмелится назвать эту миниатюрную женщину старой? Я помнила, что ей далеко за пятьдесят, видела, что волосы почти седы, а кожа уже потеряла упругость и юношеский румянец, но морщин у Линды почти не было, и глаза были молодые и яркие.

— Я напоила ее успокаивающим отваром, — вполголоса сказала кнесса Градская и оглядела меня с любопытством. — Так ты и есть та самая Стефа?

— Какая та самая?

— Безумная, дурная и невероятно талантливая.

— А! Да. Это всё про меня, — признала я. — И скромная еще.

— Я рада, что ты здесь, — призналась Линда. — Виктории сейчас будет тяжело. Она девочка горячая, сначала делает, потом думает. Я боюсь, что могу ее не удержать одна. Расскажи мне, что происходит? Ведь для пожара в степи совсем не время!

— Подожгли, — опускаю голову я, понимая, что наши с Даром действия послужили этому причиной. — Подожгли в нескольких местах. А огонь разошелся. Самое страшное, что там, где-то за огнем, остался Аяз.

— В Степь чужих не пускают, — качает головой женщина. — Эту истину даже дети знают. Неужто степняки и подожгли? Выходит, это против хана заговор?

— Выходит, так, — кивнула я. — Дар… Даромир сказал, что Аяз хитрый, что он выберется… Вот только если там эти степняки… жив ли он вообще? А Ви в положении, нельзя ей сейчас пожар тушить! Сил не рассчитает — и себя, и ребеночка погубит.

— Будем надеяться на лучшее, — прошептала Линда. — Стефочка, ты посиди тут. Я принесу тебе поесть.