Я ненавижу тебя, чертов Уильямс! (СИ)

Если бы раньше кто-нибудь сказал Гилберту, что отношения на троих могут быть такими слаженными и афигенными, он бы первым делом рассмеялся выдумщику в лицо. Гилберт был собственником, и при том весьма ревнивым, а потому делить свое обычно не был намерен ни с кем. Однако судьба пошутила и подбросила ему двух людей, без которых Байльшмидт не мог жить. И эти двое прекрасно уживались как с ним, так и между собой.

Прошлая ночь выдалась куда горячее предыдущих. Гилберт и представить себе не мог, что смотреть фильмы дома может быть таким приятным занятием. И если поначалу дело ограничивалось обычной нежностью, то потом… Возбужденный Эдельштайн был красив, доведенный Доминик нетерпелив, а самого Гилберта буквально разрывало изнутри желанием. И хотя дальше обычных ласк дело все же не зашло из-за позднего времени, сон после них как рукой отбило, а огромная кровать Эдельштайна стала замечательным пристанищем для всех троих. Родерих даже не возмущался тому, что двое бет курят прямо в комнате, то ли ему было в принципе все равно, то ли слишком лень именно в тот момент.

В любом случае разговоры перетекли далеко за полночь, спать под одним одеялом было несколько неудобно, но тепло, как и прижиматься к Эдельштайну во сне. А с утра разбудил не привычный будильник, а горячий поцелуй Доминика, который с пофгизмом сообщал своим парням, что они все благополучно проспали.

Рабочий день, однако, никто не отменял. Съемки начались из-за опоздавших позже на полчаса, номинальный подзатыльник от Оливера и укор от Мэтта, — сказанный, однако, с каким-то понимающим теплом, — уже были получены, а сама работа прошла на ура. Теперь можно было расслабиться, чем Гилберт, собственно, и занимался.

— Не хочешь покурить? — Мэтт оказывается рядом внезапно и тихо, как всегда, так что Гилберт невольно вздрагивает.

— Мое сердце однажды точно не выдержит таких внезапных подходов, — усмехается Гилберт, но все же кофту свою подхватывает и идет следом за другом.

— Выдержит, еще как, — Мэтт лишь смеется и уже перебирает пальцами пачку сигарет, пока Байльшмидт с удивлением смотрит на шею того.

— У вас с Джеймсом сдвинулось с мертвой точки? — в курилке никого больше нет, и Гилберт задает этот вопрос без опаски. Мэтт разом напрягается, рука дергается к шее, а сам он слабо краснеет.

— Ну, немного, — Уильямс чуть отводит взгляд, вспоминая, как Джеймс еще два дня назад зажал его у стены перед выходом и оставил смачный засос. — У тебя, видимо, тоже, — чуть улыбается Мэтт.

— Не то слово, — Гилберт смеется и поправляет футболку, которая почти скрывает похожее алое пятно, над которым постарался Доминик. — Хотя я бы предпочел, чтобы оно сдвинулось еще сильнее, — усмехается он и вдруг чувствует, как на плечо ложится ладонь.

— Думаю, это можно устроить, — за спиной, ухмыляясь, возвышается Хедервари. Он медлит лишь секунду, прежде чем чуть отодвинуть ворот футболки, очертить алое пятно на коже, а следом получить недовольный тычок локтем под ребра.

— Не при детях, Ник, — словно с укором говорит Байльшмидт, но в его голосе слишком отчетливо слышится улыбка.

— Кто бы говорил, — хмыкает Доминик, но руку все же убирает и возвращается к своему кофе.

Как раз вовремя; мимо них, что-то щебеча, проходят Феликс и Феличиано и машут на прощание, а следом спускается и Джеймс.

— Я думал, вы никогда не закончите, — он выглядит не менее сонным, чем Байльшмидт, и не менее растрепанным. — Что, утречко было жарким? — многозначительно спрашивает он.

— Скорее ночь, малыш Джей, — качает головой Доминик. — А у тебя?

— А я развлекался с приставкой, — смеется Уильямс под внимательным взглядом Мэтта. Джеймс лишь хмыкает, вытягивает сигарету из пачки и самым наглым образом прикуривает от сигареты Уильямса, приобнимая его за талию. — Спасибо, Мэтти, — сильнее ухмыляется он, под смущенным взглядом.

Доминик с Гилбертом лишь переглядываются. Есть что-то детское в этой показной близости, однако если раньше Джеймс набрасывался с яростными поцелуями, то теперь действует куда нежнее и мягче, хотя менее вызывающей картина и не становится. Они говорят еще некоторое время, пока у Хедервари не заканчивается кофе, а сверху не показывается Эдельштайн.

— Вы уже домой? — уточняет Мэтт, когда тушит вторую сигарету о пепельницу.

— Да, будем продолжать начатое, — подмигивает Гилберт. — А вы в ночную? Смотрите не шалите!

Мэтт испытывает странное чувство дежавю, когда смотрит на удаляющуюся троицу. Смотреть на Джеймса отчего-то не хватает духу, потому что взгляд впивается точно в него и прожигает очередную дырку.

— Не шалить? — Джеймс хмыкает рядом с ухом и втягивает губами мочку. — Я подумаю.

Он тушит свою сигарету и идет наверх прежде, чем отомрет Мэттью. А тот так и стоит с перехваченным дыханием и частым битом сердца в груди и смотрит вслед.

Комментарий к Глава 22. Предложение

https://vk.com/wall-141841134_197

========== Глава 23. Вместе ==========