Я ненавижу тебя, чертов Уильямс! (СИ)

Джеймс устало трет глаза и откидывается на спинку рабочего кресла. Наконец-то все сделано, хотя стрелки часов уже ползут к полуночи. Новый выпуск готов от и до, а Джеймс отчего-то угрюмо смотрит на дверь. Вчерашний разговор со Стивом так и не дает ему покоя, но с Мэттом поговорить пока не удалось — Уильямс и сам по уши загружен делами и лишь пару раз за вечер показывался в зоне видимости Джеймса.

Джеймс хмыкает и прикрывает глаза. Они встречаются уже два с лишним месяца, хотя Уильямсу и сложно в это поверить — время пролетает слишком быстро и незаметно. Джеймс так же не может понять, в какой момент злость на Мэтта перешла в злость на самого себя.

— Чертов Уильямс…

Даже любимое обращение больше не звучит с раздражением. На Мэтта вообще сложно злиться. Он гасит любую агрессию Джеймса, сводит на нет все дурные замашки и как от мишуры избавляет от приевшейся маски угрюмого человека. Рядом с Мэттом хочется улыбаться, и это чувство странное, непривычное. Джеймс встречался со многими за свою жизнь, но еще, кажется, ни с кем не было настолько до беззаботного хорошо. Нереально.

— Джей?

Дверь открывается тихо, а сам Мэтт показывается в проеме и мягко улыбается. На нем обычная футболка и безразмерная толстовка поверх — все так же, как и было вечером, когда Джеймс нахально прикуривал от чужой сигареты. Наверняка если обнять и прижаться ближе, будет ощутим и запах табака и пресловутый аромат жженого сахара, который Мэтту чертовски идет.

— Что?

Джеймс иногда проклинает себя за сухость, но попросту не может говорить мягче. Почему-то впервые в своей жизни он искренне жалеет, что родился именно таким, с такой внешностью и вырос с таким характером. Впервые в жизни он задумывается о том, что хотел бы быть нормальным омегой не потому, что так было бы проще жить самому, а потому, что он хочет нравиться. Нравиться не омегам своей суровостью и нетепичностью, а вот этому слишком мягкому альфе, пусть он и скрывается за своими масками. Даже в маски и ложь хочется верить.

— Пойдем? Я подвезу тебя до дома, — Мэтт так и не вторгается в кабинет, словно не желая нарушать чужое личное пространство, и Джеймс отчасти благодарен. Другая часть желает броситься к Уильямсу и стиснуть его в объятиях до хруста костей.

— Сейчас, соберусь, — бросает вместо этого Джеймс.

Мэтт кивает и уходит. Ему тоже нужно одеться и выключить везде свет, нужно взять свои вещи и с десяток раз проверить, ничего ли он не забыл. Даже об этом Джеймс думает с улыбкой, натягивая на себя куртку, но не застегивая ее — март в этом году выдается на удивление теплым после промозглой зимы.

Они спускаются вниз вместе в уютном молчании, говорят о какой-то ерунде у машины, пока оба выкуривают по сигарете, а потом садятся на свои места. Мэтт заводит мотор, расстегивает куртку и трогается с места, а Джеймс просто смотрит и любуется этим мягким, сосредоточенным профилем. По пустым улицам дорога проходит быстро, машина едет мягко, а Джеймс никак не может оторваться. Даже сердце в груди колотится чуть чаще.

Машина притормаживает у дома Джеймса, Мэтт глушит мотор и потягивается, разминая руки и плечи. Таким сонным он выглядит даже более милым, чем обычно, а Джеймс хмыкает и тянется за поцелуем.

Целоваться в машине неудобно, но горячо, потому что Джеймс водит ладонями под футболкой, дразнит губы своим языком и целует все напористее. Мышцы под ладонью ощущаются отчетливо, плотно, и Уильямс попросту млеет, когда представляет, что можно сделать с этим парнем, как можно с ним…

— Эй, Мэтти, ты не хотел бы переспать? — Джеймс шепчет это в губы, а после спускается к шее и ярко кусает.

— Что? Но ведь… — Уильямсу тяжело соображать в такой обстановке, когда его конкретно лапают и откровенно возбуждают.

— Не сейчас, сейчас слишком поздно, — тут же откликается Джеймс и обводит укус языком. — Только спать будем на моих условиях, — сердце заходится бешенным ритмом в груди.

— Каких? — Мэтт чуть сползает в кресле и дышит чаще, глядя в потолок.

Джеймс едва ли удерживается, чтобы не продолжить прямо сейчас. Форменное безумие, от этого альфы у него попросту срывает крышу и ломаются все тормоза. Даже при том, что Джеймс ожидает сейчас отказа и посыла на все четыре стороны, даже при том, что это, черт возьми, альфа!

— Я буду вести, — шепот срывается с губ слишком явно и пошло по влажному следу. — Я буду иметь тебя так, как мне вздумается, а ты будешь подчиняться.

Мэтт сползает еще ниже и с шумом выдыхает, прикрывая глаза и, видимо, отчаянно пытаясь не представлять под ощутимые укусы на шее.

— Я так и думал, — шепчет он хрипло, так что Джеймса окончательно срывает с катушек от этого голоса. — Ты же… Ты же с омегами встречался, а у меня и опыта никакого нет, так что… — Мэтт сглатывает и облизывает пересохшие губы. — Почему бы не попробовать? Я согласен.