Я ненавижу тебя, чертов Уильямс! (СИ)

Чеканка слов бьется в голове пульсом, и на теле не остается ничего. Мэтт пересиливает себя и поднимает взгляд, хотя знает, что по щекам ползут сейчас алые пятна — для некоторых вещей он слишком стеснительный. Для некоторых вещей стеснительностью можно и пренебречь.

— Что ж, — Джеймс осматривает все тело высокомерно, заинтересованно, оценивающе и подходит чуть ближе. Он все еще на расстоянии, но его запах окутывает Уильямса с головы до пят, пропитывает собой легкие. — Сейчас ты пойдешь в душ и подготовишься, — начинает твердо проговаривать он, но Мэтт лишь качает головой, стискивая губы в тонкую полоску. — Это еще почему? — прищур Джеймса опасный, хищный, и от него ощутимо веет угрозой.

— Я готовился. Дома, — Мэтт сглатывает и пытается перебороть желание прикрыться хотя бы руками. У Джеймса по лицу проползает странная тень, и он подходит еще ближе, почти вплотную.

— Вот как? — его холодный, вкрадчивый голос хуже всех подкатов вместе взятых. От него словно ведром раскаленной лавы окатывает все тело от самой макушки и вниз по позвоночнику. — Значит ты и впрямь полностью осознаешь, что я хочу с тобой сделать? — Шепот приближается к уху, дразнит светлую кожу и отрывисто скатывается с губ воздухом. — Отвечай.

— Да, — Мэтт пытается быть чуть тверже и не таять так сильно от слов.

— И ты будешь полностью подчиняться каждому моему слову? — Джеймс нарочно выдыхает сильнее. Щекотно. — Полностью находиться в моей власти от и до? И не посмеешь мне перечить?

— Да, — в глотке пересыхает от всего этого перечисления.

— И ты не будешь противиться, когда я разложу тебя на этой самой кровати и заставлю стонать как течную суку?

Что-то в груди обрывается и окатывает новой обжигающей волной. Мэтту требуется секунда, чтобы вдохнуть чуть спокойнее и кивнуть:

— Не буду.

Он сам не верит, что это его собственный голос. Не верит, что простой диалог может выбивать настолько землю из-под ног.

— И тебя это возбуждает, — Мэтта ведет от разом вспыхнувшего смущения.

Джеймс не спрашивает. Он немного отстраняется, втягивает носом воздух, смешавшийся с запахом, и насмешливо смотрит вниз. Привставшая только от слов плоть окончательно крепнет под этим нахальным взглядом, и Мэтту отчаянно хочется отвернуться, скрыть свой стыд.

— Ты будешь смотреть только на меня, — словно улавливает его желание Джеймс и разом пресекает его. — Никогда бы не подумал, что ты такой извращенец, — усмехается брезгливо он.

— Да, — соглашается Мэтт и пересиливает себя, смотрит в эти бесстыдные глаза. Он знает, что это лишь игра, знает, что Джеймс попросту входит в роль и потому сам старается полностью влиться в нее и расслабиться.

— Похотливый альфа, — Джеймс облизывает губы, не прерывая зрительного контакта. — Могу поспорить, ты только и мечтаешь о том, чтобы подчиниться и встать на колени. Прячешь свои постыдные желания, но представляешь, как тобой командуют омеги.

Мэтт не представлял до этого момента ни разу, но сейчас от твердых уверенных слов в голове дурман. Он видит, как им командует Джеймс, видит, как его ставят раком и с размаху ударяют по заднице. И от этого не мерзко. От этого член крепнет сильнее, а Джеймс смотрит все презрительнее, хотя в глазах горит неподдельное желание.

— Да, — шепчет Мэтт и пытается сморгнуть мутную пелену.

— Да, хозяин, — поправляет его Джеймс строго. — Ты моя игрушка, собственность, вещь. Обращайся подобающе.

— Хорошо, хозяин.

Мэтта всего передергивает от слов, от этого уничтожающего взгляда, от того, что его делают вещью. Уильямсу это нравится до одури, нравится настолько, что на кончике члена набухает капля, что не укрывается от взгляда Джеймса. Он тянется ладонью к плоти, ведет крепко по стволу снизу вверх и стирает белесую каплю пальцем.

— Облизывай, — рука замирает секундой позже рядом с лицом. Мэтт мешкает лишь мгновение, перед тем как втянуть шершавые пальцы в рот и старательно их вылизать. — Вот так, запоминай свое место, — наставляет Джеймс, толкается пальцами между губ сильнее и сам ощущает слабую дрожь. Даже сейчас все в стократ лучше, чем он только мог себе представить. — Ты никто, я просто пользуюсь тобой, — продолжает чеканить он и лишь напоследок приближается к уху, втягивая губами мочку. — Стоп-слово — красный. Запомнил?

Пальцы пропадают изо рта, Мэтт сквозь мутную пелену пытается разобрать сказанное только что и поспешно кивает:

— Я запомнил, хозяин.

— Хороший мальчик, — Джеймс трепет его по волосам, ерошит светлые пряди и едва ли сдерживает себя от предвкушения. Потому что Мэтт подается ладони, смотрит прямо в глаза и дышит часто. Потому что у него крепко стоит от одних лишь слов, и Джеймс ощущает свою власть. Это чувство похлеще любых наркотиков затягивает его с головой. — Иди к тумбе, — произносит Уильямс и отнимает ладонь от головы. Ведь время продолжать.