Я ненавижу тебя, чертов Уильямс! (СИ)

Джеймс слышит участившееся дыхание и снова вынимает игрушку почти полностью под разочарованный вздох. Мэтт жмурится и закусывает губы, пока его всего выкручивает от слов и вновь окутавшей пустоты. Но пробка возвращается, Мэттью отчетливо ощущает, как все свободнее поддаются мышцы, и едва ли не всхлипывает от этого чувства. Член уже попросту разрывается от крови и возбуждения, но Джеймс не спешит помогать, а ему не было дано приказа. Правила здесь устанавливает только омега, и Мэтт словами не может передать, насколько сильно его это заводит. Да что уж там, все тело колотит как в лихорадке, внутри все кажется скрученным в тысячи узлов от напряжения, а Джеймс вдруг усмехается и проталкивает пробку до конца.

Мэтт распахивает глаза и ловит губами воздух. Ощущения странные, распирающие и в то же время игрушка слишком короткая. На задницу возвращаются влажные ладони и мнут ее с силой, разводят в сторону и впиваются в кожу.

— А вид заманчивый, — выдыхает Джеймс, выливая новый ушат кипятка на голову.

Он обводит стопор большим пальцем, чуть надавливает и оттягивает, а Мэттью удивляется, как из ушей еще не валит пар от перегрева. Все, о чем он сейчас может думать, это игрушка в собственной заднице и взгляд Джеймса, который направлен только на него. Все остальное пятнами смывает из сознания немыслимое возбуждение.

— Мне нравится твое послушание, — одобрительный тон так и сквозит своей наигранностью. — Расскажи своему хозяину, что ты сейчас чувствуешь? — Джеймс снова подцепляет стопор и слабо двигает им.

— Я… — Мэттью приходится прокашляться, чтобы голос звучал внятно. Получается плохо, Джеймс отвлекает, играется с пробкой, а по телу Уильямса от этого ползут нескончаемые волны. — Жарко, хозяин… и так хорошо, но странно… Я просто словами передать не могу… — Джеймс вдруг тянет на себя сильнее, а потом резко вгоняет до упора.

Вся речь Мэтта обрывается громким, надрывным стоном и он едва ли удерживается, чтобы не осесть прямо тут на пол бесформенной массой. Это немного больно, но вся боль теряется за удовольствием и полной пустотой в голове.

— Дыши глубже, — Джеймс жадно смотрит на дрожащую сгорбленную спину и ободряюще хлопает по ягодицам. — И раз уж тебе так нравится, то тебя ждет награда, — он облизывает губы, не в силах удержаться и ведет ладонью по влажной коже. — Иди к кровати.

Мэтт замирает. Он смотрит пустым взглядом перед собой и сквозь пустую голову понимает, что это будет сложно. Ноги дрожат и подгибаются, член стоит болезненно и ноют яички, а между ног чертова пробка, которую Джеймс и не думает убирать. Мэтт стискивает зубы и старается осторожно выпрямиться, но тут же охает и едва ли удерживается, хватаясь за стену.

— Хозяин, — Мэтт сглатывает и дрожит всем телом, боясь лишний раз вдохнуть и пошевелиться. — Не могли бы вы… вынуть, пока я…

Уильямс не успевает договорить, как по ягодице прилетает звонкий удар. Джеймс замахивается и бьет второй раз почти сразу, а Мэтт ловит ртом жалкие остатки воздуха вокруг. Два шлепка словно насквозь прошивают все тело, он зажимается, пробка давит сильнее и все вместе проходит мощнейшим разрядом вдоль позвоночника, по всем нервным окончаниям.

— Я сказал тебе идти к кровати. Вперед, — от насмешливого голоса так и тянет властью и превосходством. — Или тебе нравится и так? — Джеймс нарочно ведет по покрасневшей коже, которую заметно покалывает, и слабо ударяет снова до громкого стона. — Иди же.

И Мэтт делает шаг. В эту секунду мир смазывается и теряет любые очертания за тысячей звезд и темных пятен. И если до этого Уильямс считал, что уже на грани, то вот теперь он понимает, что падает далеко за эту границу. Пробка елозит внутри от каждого осторожного шага. Она мажет по простате, неудобно скользит и трется внутри, выбивает все человеческое из головы. Мэтт больше не ощущает себя человеком. Все его мысли сводятся до тупого желания кончить, но он послушно доходит до кровати, едва ли переводит дух и слышит следующие слова:

— А теперь — садись.

Джеймс внутренне просто ликует, когда видит столь потерянное и неосмысленное выражение на лице Уильямса. Вся комната буквально пропитана его запахом, Джеймс впервые чувствует его полностью, чувствует так ярко и оглушающе сильно. У него и самого давно свербит, а белье должно быть уже мокрым от смазки. Но он хочет довести эту игру до конца, а для этого…

Джеймс смотрит, не отрываясь, как Уильямс осторожно опускается на край кровати и едва ли не подскакивает на месте. С его члена течет, все тело слабо блестит от пота, а приоткрытые губы слишком сухие от частого дыхания. И он все равно подчиняется. Не трогает себя, не пытается подойти к Джеймсу. Покорно следует каждому слову.

— Хороший мальчик, — Джеймс пересекает комнату в пару секунд и опускается рядом. — А значит, ты можешь получить награду.