Я ненавижу тебя, чертов Уильямс! (СИ)

Таксист будит спустя полчаса и кивком указывает на знакомый фасад. Мэтти расплачивается, выползает на улицу и торопливо шаркает по родному участку с ровно положенной плиткой и идеальным газоном. Газона, правда, пока нет: снег едва ли сошел, и пожухлая трава еще не успела смениться зеленым покрывалом. Но уже сейчас виднеются и пригорки с клумбами и даже статуэтка с оленем, который гордо стоит летом среди цветов. Последних пока тоже нет.

Мэтт не торопится. Дома пустота и тишина, и все это будет однозначно давить. Он смотрит вокруг, отмечает и запылившуюся статуэтку, которую точно надо помыть, и размякающую землю, что нужно прополоть хорошенько перед засевом, и даже вспоминает, что газонокосилку так и не сдал в ремонт. Столько дел, которыми можно заняться прямо сейчас — просто красота. Но для начала нужно переодеться, принять душ и приготовить поесть — сил поутру не особо много.

Мэттью кивает самому себе и все же идет неторопливо в дом. Что ж, план на день у него есть, а на неделе он просто закопается с головой в работу и не будет ни о чем думать. Ведь это так просто за всеми делами и собственными обязанностями, верно?

Верно. Мэтт роется в кармане, вытягивает ключ, вставляет его в замок… Тот не подается, и Мэтту требуется секунда, чтобы понять, что дверь открыта.

— Вчера не закрыл? — спрашивает он у самого себя.

Не хватало еще разбираться с домушниками. Уильямс толкает с опаской дверь, но едва ступив за порог вздыхает спокойно и почти радостно. Не домушники. У порога стоят начищенные ботинки, на крючке знакомое пальто, а во всем доме приятно пахнет вафлями и сиропом.

— Папа… — Мэтти выдыхает это тихо, скидывает обувь, а знакомый силуэт уже выходит на шум с кухни с полотенцем в руках.

— Вы, молодой человек, могли бы и отвечать на звонки, — звучит родной, строгий голос.

Но вся эта строгость пропадает, едва лишь Мэтта сгребают в крепкие объятия, а сам он утыкается отцу в плечо.

— Прости, — шепчет он и жмурится от тепла родного человека. — И с возвращением.

— Я дома, Мэтти, — теплый голос сглаживает все утро. Уильямс слабо ощущает, что даже страх за ним постепенно отходит на второй план. Жаль, что всю боль нельзя стереть этими простыми объятиями.

Комментарий к Глава 26. Родные люди

https://vk.com/wall-141841134_229

========== Глава 27. Жизнь ==========

— Ух ты, нихрена ж себе, — Стив переступает порог родной гостиной и в первую секунду думает, что случайно провалился во временную петлю лет этак на пять назад.

Джеймс валяется на диване совершенно растрепанный, с бутылкой вискаря и кучей каких-то дешевых коктейлей под боком, и при этом вид его явно оставляет желать лучшего. Помнится, старший Уильямс не единожды в подростковом возрасте отчитывал брата за такое поведение, но сейчас и слов не надо, чтобы понять — Джеймса либо бросили, либо очень сильно ударили по больному.

— Привет, Стиви, — пьяный в хлам омега едва ли фокусирует взгляд, и Стив задумывается, как давно пьет, а главное сколько успел вылакать его дражайший братец. В любом случае, уже сейчас понятно, что это чудище будет проводить просто потрясающую ночь, хорошо еще если в обнимку с унитазом, а не на полу.

— Тебе совсем мозг отшибло? — интересуется зачем-то Стив, аккуратно переступая через банку из-под пива. — И сколько дряни ты в себе намешал?

— А черт его знает, — у Джеймса страшно заплетается язык и во рту такая каша, что слова сложно разобрать.

Стив все же пробирается к дивану, садится на самый край и опускает ладонь на лоб Джеймса. Горячий. И щеки от выпитого просто горят огнем. Стив смотрит на глупую ухмылку на губах, и понимает — даже она натянутая.

— Ну что, расскажешь, что произошло, или тебе подлить еще, пока язык не развяжется? — он так и гладит брата по голове, не убирает ладони, а Джеймс притихает, прикрывает глаза.

Это всегда странно — в повседневной жизни они ругаются слишком часто, постоянно подкалывают и посылают друг друга, стараются держаться подальше, потому что характеры у обоих взрывные. В детстве все сопровождалось еще и драками, но в какой-то момент Стив перестал поднимать руку на брата, а тот в свою очередь больше не задирал до такой степени. И все же стоит чему-нибудь произойти, и вся эта наигранная вражда исчезает за чем-то куда более крепким, нежели обычная ответственность перед родственником. Стив по-своему любит брата, как и тот полностью может положиться на старшего Уильямса. И именно в эти моменты оба кажутся по-настоящему близкими.

— Мы расстались, кажется, — шепчет Джеймс. Даже сквозь алкоголь в крови эта мысль больно бьется в грудной клетке, разрывается в самом сердце и идет черными трещинами в душе.

— Не ты ли этого хотел? — поднимает бровь Стив. Он знает ответ на этот вопрос и все же задает его. Быть может из надежды, что брат все-таки возьмет себя и ситуацию в руки и перестанет так безбожно спиваться.

— Я… — Джеймс сглатывает и осекается. — Не так я себе это представлял, Стив.