Я ненавижу тебя, чертов Уильямс! (СИ)

— Конечно, работать! — зажигается моментально Альфред. Он тоже видит всю эту неразбериху и откровенно переживает за друга. И все же… — Мэтт всегда становится для нас опорой, берет все на себя, пашет больше всех, так что ж, мы один раз не сможем обойтись без его помощи? У нас же есть это! — Альфред машет сценариями перед лицом собравшихся, довольный своей идеей.

— Но Мэтт координирует и выходы гостей, как мы?.. — Феличиано лепечет и совсем теряется, а Феликс забирает у Альфреда бумаги.

— Ну, мы типа знаем их по именам, знаем, после каких слов должны быть выходы, так что подтолкнем, — Лукашевич старательно изучает текст, запоминает за то небольшое время, которое дается на перерыв. — Альфи прав, неужто мы настолько беспомощные, что один раз не сможем подменить Мэтта?

— Хех, звучит интересно, — соглашается Байльшмидт. — Я согласен! Для начала работа, а потом уже разберемся, что там такое случилось у нашего милого Мэтти.

— А ты прямо эксперт по решению проблем, — хмыкает рядом Доминик. — То-то и видно, как со своими разбираешься.

— Завались, — беззлобно огрызается Гилберт, вспомнив недавний мелкий конфликт в семье, в итоге решенный вполне мирно с легкой руки Хедервари.

— А я могу поговорить с самим Мэттом, если позволите, — негромко вмешивается Хонда.

— Так и сделаем! — довольно хлопает в ладоши Альфред и тушит сигарету. — Тогда я пошел готовиться, чего и вам советую! — его оптимистичная натура заражает своим энтузиазмом и остальных, так что в курилке постепенно остаются только Гилберт и Доминик.

— Что же могло его так сильно выбить? — задумчиво тянет Байльшмидт, глядя за чуть запыленное стекло окна.

— Может, встал не с той ноги или была бессонная ночь? — пожимает плечами Доминик.

— Да нет, Мэтт даже не выспавшись обычно вкалывает как лошадь…

Он осекается и смотрит на лестницу, по которой неторопливо поднимается еще один мрачный силуэт.

— Доброго дня, — буркает по дороге Джеймс и торопится к дверям студии, даже не удосужившись остановиться.

Гилберт в ступоре смотрит на абсолютно ссутуленную спину, убитый и одновременно ненавидящий взгляд и общий растрепанный вид. Джеймс выглядит настолько потрепанным, что в первую секунду Байльшмидту даже кажется, что ночь тот провел на улице.

— Кажется, вот и ответ на твой вопрос, — удивленно говорит Доминик. — Надеюсь, ты разговоришь Мэтта и расскажешь мне потом, что случилось.

— Ты не представляешь, как я сам хочу это узнать, — ошарашенно отвечает Гил.

***

Мэтт отставляет от себя кружку с кофе и плюхается обратно на диван. Хоть он и провел вчера целый день с отцом, и все же сегодня отделаться от мыслей с такой же легкостью не получается совсем. Мэтт пытается погрузиться в работу с головой, но по рассеянности отправляет не тех людей, делает абсолютно левые замечания по свету и не успевает скомандовать залу реакцию. На его практике это первый раз, когда все базовые навыки полностью смешиваются в голове и выдаются одной сплошной кашей. Мэтт даже в первый рабочий день вел себя куда собраннее, а теперь кажется, что весь опыт попросту высосали из него и заменили пустотой.

И так с самого утра. Мэтта стопорит на простейших вещах. Он видит, как Ваня отчитывает за что-то Ала, а тот улыбается и тянется обнимать, видит мимолетные нежности между Феликсом и Кику и не может вспомнить, когда те стали настолько близки, видит, как препираются между собой Доминик с Гилбертом и как на их плечи опускаются ладони Родериха. Все вместе, и впервые вместо радости за остальных Уильямс испытывает — нет, не зависть, — но острую боль. Больно почти физически, и чем больше Мэтт смотрит, тем сильнее ощущает, насколько он здесь сейчас лишний, насколько не к месту его натянутая улыбка и тусклый взгляд. Отчаянно хочется бросить все и уйти домой, но Мэтт не может настолько сильно пренебрегать работой. Хотя от его присутствия, кажется, только хуже.

— Я могу присесть? — голос Хонды становится совсем неожиданным, так что Мэтт даже кивает, совершенно не подумав. — Благодарю.

Кику опускается рядом на край дивана, покручивает в руках кружку и неторопливо отпивает.

— Я могу чем-то помочь? — Мэтт спрашивает это тихо и удивленно. Он считает Кику хорошим человеком и отличным сотрудником, но сам с ним один на один общается крайне редко и только по работе.

— Нет, я просто думал поговорить немного, — еще больше удивляет его Хонда. — Ты обеспокоен чем-то и находишься в смятении.

Это даже не вопрос. Мэтт прикусывает губу и смотрит себе под ноги, ведь ответить ему просто нечем.

— Значит, я прав, — кивает сам себе Кику. — Беспокойство является частью этой жизни, как и проблемы, как и радости и улыбки других людей. Одно чувство рождает другое, одна эмоция находит отклик в другой, все закономерно и слаженно, — он покачивает неторопливо свой чай, делает еще один глоток, а Мэтт так и замирает с открытым ртом. — Ты не задумывался над тем, что все мирское по-своему прекрасно? Не испытывай ты боли, радовался бы так сильно мелочам?

— Думаю, нет, — качает головой Уильямс, но снова отводит взгляд. — И все же некоторых вещей мне бы хотелось избегать.