Я остаюсь здесь

Только священник вставал раньше нее. Он спал меньше всех, и за год я ни разу не видела его в постели. Он засыпал последним, а когда я открывала глаза, он уже был в рясе.

Полная женщина подогревала остатки ячменного кофе, священник разжигал камин. Вдруг старик распахнул дверь:

– Немцы, немцы! – закричал он исступленным голосом.

У полной женщины выпал из рук котелок.

– Они тебя видели?

– Они меня не видели, но они будут здесь через несколько минут!

– На двери мешок с печеньем и сухарями! – закричала она, выталкивая нас через задний выход, – все выходите, быстро! Идите на восток, там, за соснами, есть сараи.

– А ты? – спросил ее священник.

– Я догоню вас.

Старик без видимых усилий семенил по мелкому снегу и приказал сформировать две группы. Отправил чуть вперед свою группу – с Марией и ее родителями – и наказал нам не терять друг друга из виду и быть готовыми стрелять. Время от времени Эрих оглядывался, проверяя, не преследуют ли нас солдаты, и обменивался знаками с отцом Марии. Уже через несколько шагов мои ноги стали тяжелыми как свинец. Я думала о том, что эти подонки избивают полную женщину или, возможно, уже убили. И от этой мысли мне хотелось снова стрелять.

В какой-то момент священник попросил нас остановиться и помолиться. Старик ответил ему, что это глупости. Тогда он подошел ко мне и сказал, что знает эти горы как свои пять пальцев, потому что в детстве он приходил сюда со своим отцом и сестрой.

– Твоя мама придет?

– Если они ничего ей не сделают, придет. Она стала тяжелее, но у нее все еще крепкие ноги.

Когда мы добрались до сарая, старик приказал нам всем громко сказать «мир», чтобы те, кто были внутри, знали, что мы не враги. Эрих указал на следы от ботинок на земле. Немцы добрались и сюда. Внутри сарая было пусто, крыша была пробита в одном месте, дверь выломана. На полу валялись гнилые листья и солома.

– Они начали искать сверху, – сказал отец Марии. – Если они нас найдут, то убьют.

– Прекрати, они нас не найдут, – ответил ему старик. – Они уже добрались до долины.

Мы вошли в сарай по одному, прижались друг к другу, как кролики, и отец Марии держал дочь за руку. Некоторое время мы сидели в полной в тишине. Когда наступил вечер, священник снова попросил нас помолиться, и мы согласились, безразлично повторяя его слова. Мария смотрела на меня своими пустыми глазами.

Полная женщина пришла утром. Она шла медленно, с хитрой улыбкой на губах, потрескавшихся от холода. Мысли о смерти, которые не давали нам спать, на мгновение исчезли.

– Бог привел тебя сюда! – воскликнул священник, бросившись к ней на встречу.

– Какой там Бог, это мои старые ноги привели меня! – закричала она, смеясь.

Мы тоже бросились обнимать ее, и она передала нам несколько вещей, которые смогла унести с собой. Пучок травы, кусок сала, пакет поленты и флягу вина.

– Не обольщайтесь. Этого хватит на сегодня, максимум на завтра.

Она вошла в сарай, и даже на фоне всего этого убожества не выглядела удрученной. Сказала, что от холода умереть нам точно не грозит. Я смотрела на нее и изо всех сил старалась улыбнуться. Я завидовала ее решительному бесстрашию куда больше, чем вере священника.

– Немцы искали тебя, – упрекнула она сына. – Вот если бы ты женился на Франческе, этого бы не случилось.

– Я женился на Боге, мама, – ответил ей священник.

– Они проверяли, не прячешь ли ты дезертиров. Рылись в ящиках и шкафах, – продолжала она, делая глоток вина из фляги и передавая ее из рук в руки. – Но они мне не поверили… – закончила она с отчаянием. – Когда они увидели матрасы, прислоненные к стене, то поклялись, что вернутся.

Мы молча смотрели друг на друга, и, чтобы разогнать эти мрачные мысли, она отрезала каждому по кусочку сала:

– Прежде чем уйти наконец восвояси, они обшарили буфет и унесли все, что там было. К счастью, они не заметили мешки с полентой. Завтра кто-нибудь из вас сходит за ними и скажет, можно ли нам вернуться, – закончила она, жуя сало.

– Ты думаешь, они вернутся? – спросил Эрих.

– Надеюсь, они подохнут! – ответила она.

Рядом с полной женщиной я не так боялась. Как знать, может быть, побыв с ней достаточно времени, однажды и я стану такой же. Заботливой, как мама, даже с незнакомцами, равнодушной к вещам, будь то дом, еда или тепло камина.

Съев сало, Эрих и отец Марии пошли за дровами, а старик снова встал на пороге. Он сжал в руках ружье и направил его в сторону склона, откуда мы пришли вчера вечером.

Огонь еле теплился, потому что ветки, которые удалось найти, были влажными от инея. Сарай заполнили клубы дыма, заставив нас кашлять.

Как только начала зарождаться заря, старик в одиночку отправился к дому.

– Я пойду с тобой, – сказал ему отец Марии, посмотрев на него своим тусклым взглядом.

– Оставайся здесь. Нет смысла умирать вдвоем.

Он вернулся только к вечеру. В темноте послышалось «мир», потом открылась разбитая дверь. Он вошел тяжелой походкой и молча сел рядом с внучкой, поставил ружье на пол и растер руки над пламенем.

– Дома и хлева больше нет. Эти ублюдки сожгли все.

Глава пятнадцатая