Я предупреждал о войне Сталина. Записки военного разведчика

С этого времени у меня сложилась хорошая дружба с генералом Мельниковым. Я заходил к нему почти каждый вечер. Он работал на военной кафедре в Дипломатической академии. Там же часто читал лекции и маршал Рыбалко. И Мельников, и Рыбалко помогали мне не только морально, но и материально. Они делились со мной своим продовольственным пайком. Особо активную помощь мне оказывал маршал Рыбалко, так как он хорошо знал о моем положении в Разведывательном управлении накануне войны. Мое письмо очень долго «ходило» до Сталина, а я так же долго и безрезультатно ходил наниматься на работу.

Однажды мне повезло. В апреле 1946 года освободилась вакансия военрука в библиотечном техникуме. Я зашел к директору техникума с просьбой принять меня на эту должность. Директором техникума оказалась приятная пожилая женщина — фамилии не помню. Должен отметить, что в то время на предприятиях и в учреждениях работали в основном женщины, и они достойно заменяли мужчин. Из разговоров с ними я всегда улавливал глубокое сочувствие ко мне в связи с этими мытарствами в поисках работы. Но нарушать указания сверху они не могли. Но вот эта женщина — директор техникума — проявила особую чуткость и смелость. Когда я зашел к ней в кабинет, она меня вежливо встретила, усадила в кресло и спросила, что привело меня к ней. «Я узнал, что у вас освободилось место военрука, хочу работать у вас на этой должности». — «Хорошо! Какое у вас военное образование?» — «За мое военное образование не беспокойтесь. Я окончил Военную академию Фрунзе и Академию Генерального штаба в 1939 году». — И подаю ей диплом об окончании Академии Генштаба, чудом у меня сохранившийся. Почитала она, смотрит на меня удивленно. «Я не понимаю, что заставило вас с таким дипломом идти ко мне изучать винтовку?» И тут я решился, не ожидая заполнения анкеты, сразу же сказать: «Плен! Я был в плену, и меня никто не хочет брать на работу». — «Понятно. Мой муж тоже пропал без вести. Возможно, погиб в плену. Вас много погибло там?» — «Процентов девяносто погибло там, а оставшиеся погибли здесь с голоду». Поднимает она телефонную трубку и звонит куда-то в высшие инстанции — чуть ли не в отдел ЦК или горком партии. Докладывает, что к ней на работу нанимается бывший военнопленный подполковник Новобранец с дважды высшим военным образованием. Какие будут указания? Оттуда, по-видимому, дались указания «категорически не принимать». Потому что она логично ответила: «Указания указаниями, а мне нужен работник. Я беру его под свою ответственность», — и положила трубку. Затем вызвала делопроизводителя, дала задание ему заполнить на меня анкету, карточку и затем вместе со мной зайти к ней. Просмотрела она оформленные документы и на моем заявлении наложила резолюцию: «Принять! (Подпись)». Затем детально объяснила мне, какая будет у меня работа, нагрузка, зарплата. Получалось: 800 рублей — оклад, 400 руб. — за дополнительные часы, всего 1200 руб. и еще продовольственная карточка. Я был в восторге: наконец-то после шестимесячных странствий по Москве в поисках работы мне улыбнулось счастье! «Когда вы сможете приступить к работе?» — спросила директор. «Я очень нуждаюсь, поэтому приступлю к работе завтра». — «Хорошо! Я прикажу бухгалтерии выдать вам аванс 400 руб., получите завтра аванс и продовольственную карточку». Но это завтра не состоялось. На этот раз не по причине отказа в работе, а по весьма приятным причинам.

Глава 14

Рано утром, примерно в 6 часов утра, в квартире раздался звонок. Открываю дверь — на пороге стоит солдат. Стою и удивленно смотрю на него. «Вы подполковник Новобранец?» — «Да, я». — «Мне приказано передать вам, чтобы вы к 9 часам явились в Киевский райвоенкомат». — «Хорошо», — говорю. Спать я уже не мог, ходил, бегал по комнате и думал: что все это значит? Неужели ответ на письмо Сталину и перелом в моей судьбе? С нетерпением я дождался нужного времени и прибыл в Киевский райвоенкомат. Докладываю начальнику отделения: «Прибыл по вашему вызову», — и показываю паспорт. «Хорошо! Вот вам послужной список, составленный со слов. Выезжайте в Управление кадров Советской армии к генералу Голикову!»

Мною снова одолели тяжелые раздумья. По какому же вопросу меня вызывает Голиков: по вопросу репатриации или восстановления в армии? По любому вопросу я ничего хорошего от Голикова ожидать не мог. Я хорошо знал, что всесильные мира сего не прощают простым смертным, уличившим их в невежестве. В первой книге я уже говорил о той борьбе с начальником Разведывательного управления Голиковым, которую мне пришлось выдержать, и, естественно, я ожидал возмездия.