Я предупреждал о войне Сталина. Записки военного разведчика

Из Берлина вызвали помощника военного атташе по авиации полковника Скорнякова, дали ему основательную «нахлобучку». Отозвали и другого помощника военного атташе по бронетанковому делу, полковника Бажанова. Тоже дали нахлобучку и демобилизовали. От нервного потрясения Бажанов умер.

По одному работнику из Японии мне пришлось отводить удар. Мы считали этот источник информации очень хорошим. Он тоже давал сигналы о неизбежности войны с Германией. Однажды мы получили из Японии сообщение, что Гитлер уже подписал приказ о плане войны против СССР.

Наше начальство оценило эту информацию как «паникерскую» и решило автора отозвать «для проработки». Борьбу с «врагами народа» и «паникерами» в нашем управлении возглавлял зам. начальника Разведупра генерал-майор Ильичев И. И. Он не умел и не хотел сам думать и слепо шел по пути, который указывал Сталин: раз классовая борьба обостряется, то проще всего в каждом работнике видеть потенциального «врага народа», шпиона. Особенно на данном этапе (начало 1941 года) были вредны и опасны «паникеры», которые кричали о близкой и неизбежной войне с фашистами.

Однажды ко мне пришел, кажется, майор Мельников (не решаюсь утверждать это с полной уверенностью) и говорит:

— Ильичев требует дать отрицательную характеристику на источник «Рамзай» и подобрать на него материал. Он будет отозван.

— А почему отрицательную? Вы лично уверены, что источник «Рамзай» дезинформатор?

— Нет, наоборот. Мы считаем его самым лучшим источником. Его надо всеми силами оберегать. Если мы его угробим — все наше хозяйство по этой стране развалится. Я прошу вас дать о его сообщениях совершенно объективный отзыв.

Я проверил все донесения «Рамзая» и убедился в их правдивости. Особенно убедительным было его сообщение об одном нашем полковнике, перешедшем на службу в японскую армию. В донесении сообщались все подробности перехода и о деятельности этого перебежчика в качестве советника японской армии.

Фамилия перебежчика была Фронт. Я знал его лично — учился с ним на одном курсе в Академии им. Фрунзе. После окончания Академии он попал советником в Монгольскую народную армию. Из Монголии он перебежал к японцам.

Откуда источник «Рамзай» мог знать о Фронте? Ясно, что информация источника «Рамзай» была правдивой и точной. В этом духе я и дал свой отзыв с таким выводом: «Нет никаких оснований подозревать источник «Рамзай» в дезинформации».

Не знаю, сыграло ли мое заключение какую-либо роль, но Зорге (Рамзай) не был отозван. С ним расправились по-другому. Я глубоко убежден в том, что сталинское правительство через Берию выдало Зорге японской контрразведке. Ведь до сего времени неизвестны причины провала Зорге. И, кроме того, правительство не приняло никаких мер к его спасению. Три года после провала Зорге просидел в тюрьме. За это время правительство могло принять меры к его спасению: обменять на японского агента или помочь каким-нибудь иным дипломатическим путем. Но этого не было сделано. Зачем? Чтобы иметь живого свидетеля своего преступления? А история с награждением?! Только через 20 лет после смерти Зорге наградили — присвоили звание Героя Советского Союза, и то только лишь потому, что его подвиг был вскрыт американцами. Заговорил весь мир. А ведь о подвиге Зорге сталинскому правительству было известно давно. Нет, не хотел Сталин награждать Зорге! Гораздо проще уничтожить такого важного свидетеля своей несостоятельности, подкинуть в японскую контрразведку анонимное сообщение о его деятельности. Таких случаев, когда правительство выдавало своих неугодных разведчиков врагу, в истории было много…

Помню еще о двух товарищах, которым угрожала расправа. Однажды Ильичев по телефону дал мне такое распоряжение: — К вам сейчас зайдет полковник Савченко. Поговорите с ним и сообщите, имеет ли он какую-либо ценность для разведки. Предупреждаю, мы его считаем человеком неблагонадежным. Есть указание из армии его демобилизовать.

— Хорошо, товарищ генерал, — отвечаю, — поговорю, выясню.

Через несколько минут заходит полковник Савченко. После взаимных приветствий усаживаю его в кресло. Закурили. Молча изучаю его. Внешне — очень симпатичный человек. В глазах — усталость и тревога. И почему он «неблагонадежный»? Слово-то какое гнусное, старорежимное. Первым нарушил молчание Савченко:

— Я к вам «наниматься», — и улыбнулся. Улыбка горькая, вымученная. Я решил поддержать эту горькую шутку.

— Хорошо, — говорю тоже с улыбкой, — а какая же ваша специальность и квалификация?

— Бывший военный атташе в Афганистане.

— Хорошая работа. А что же вам там не понравилось, почему оттуда ушли?

— Не я ушел, а меня «ушли».

Краснея и бледнея, вздрагивающим голосом рассказал свою беду. А беда оказалась в том, что один из агентов ведомства Берии написал на него донос, что он якобы живет не по средствам, и высказал подозрение, что он шпион. Подозрение ни на чем не основанное, а излишество выразилось в том, что Савченко купил себе хороший радиоприемник и зарабатывал хорошо (жена его тоже работала).