Я предупреждал о войне Сталина. Записки военного разведчика

В этот же вечер я привел себя в порядок: побрился, помылся и дал строжайший наказ — устроить меня в нежилой части дома и считать, что меня в Вязовке нет. Полагал, что начну организацию партизанского отряда сразу после прихода, а вышло наоборот. Болезнь свалила меня окончательно. К желудочному заболеванию прибавилась еще ангина с нарывом в горле. Болел очень тяжело. Даже как-то дал указание родным: если умру, то похоронить секретно ночью в саду, в яме, где с осени закапывали картошку. Был в селе врач, но политические отзывы о нем были отрицательные, и поэтому я отказался от его помощи.

В дни, когда стал чувствовать себя относительно бодрым, начал изучать обстановку в селе. Моей помощницей стала свояченица Анна Щастливая. До войны она с мужем учительствовала в школе села Дырдино. Муж Анны, Арсен Щасливый, по слухам, успел эвакуироваться, а ей с детьми пришлось переехать к матери.

Через Анну Кирилловну я узнал о мрачной обстановке, сложившейся в селе. Большинство населения, в том числе учителя всех школ, были настроены враждебно к фашистам. Но были группы населения, главным образом потомки кулаков, которые встретили немцев хлебом-солью. Человек двадцать переменников призывного возраста уклонились от мобилизации, прячась на чердаках домов, а когда немцы вошли в село, вступили в местную полицию. В районном центре Городище немцы организовали военную комендатуру и районное полицейское управление.

В Вязовке и в других селах появились приказы, угрожающие смертной казнью тем, кто будет укрывать советских офицеров, и были обещаны премии за их выдачу.

Полиция вместе с немцами начала вылавливать и расстреливать офицеров, коммунистов и евреев. Особенно усиленно шла охота за евреями. Их расстреливали тут же, при аресте, а иногда группами около противотанковых рвов. Антисемитизм был чужд нашим советским людям, в том числе и сельским жителям. Евреи наряду со всеми гражданами работали в колхозах и кустарных артелях. Общение с евреями было настолько тесным, что многие украинцы женились на еврейках, а еврейские парни женились на украинках. Сотни лет укоренялись бытовые связи между евреями и украинцами. Поэтому поголовное уничтожение евреев вызвало среди трудового населения всеобщее возмущение.

Из полицаев особо усердными палачами были некие Мирошник, Поссесор, Деркач и другие. Была и среди учителей одна доносчица — учительница-немка. Она донесла немцам, что в одном сарае укрылись красноармейцы. Немцы оцепили сарай, выволокли красноармейцев и расстреляли. Она присутствовала при их расстреле. Я дал себе клятву при первой же возможности повесить эту зверюгу на воротах. Но старая ведьма догадалась сама умереть.

С приходом немцев в селе появились бывшие кулаки, гетмановцы, петлюровцы и просто бандиты всех мастей. Кулаки начали забирать свои хаты и выбрасывать на улицу тех, кто в них поселился. В церквах усилились разные моления и богослужения, попы стали крестить детей и даже тех взрослых, которые за время советской власти не догадались пройти эту церковную процедуру.

Но больше всего меня поразил тот факт, что все местные коммунисты жили легально. По приказу комендатуры они зарегистрировались в районной полиции, считай, гестапо, и жили на свободе. Первое время я не знал, как себя держать с такими коммунистами. Разрешил Анне поддерживать в порядке простого знакомства контакт только с коммунисткой Марией Богач. Но и с ней запретил вести какие-либо политические разговоры и говорить что-либо обо мне.

Дело было не в политическом недоверии. Я понимал, что коммунисты попали в беду по вине партийного руководства Украины, а точнее, Хрущева, запретившего эвакуироваться без особого распоряжения. Им обещали выдать пропуска для переезда через Днепр, но до прихода немцев их не прислали. Не были даны также указания о вступлении в партизанские отряды. Ниже я расскажу, как обстояло дело с организацией партизанского отряда в Городищенском районе Черкасской области. Сейчас только замечу, что коммунисты с. Вязовок сами проявили большую беспечность. Нужно было проявить инициативу и уходить в леса, а не становиться на учет в немецкой комендатуре. При мне были арестованы, а позднее я узнал, что и погибли, коммунисты Мария Богач, Евдокия Самула, Кондратий Самула, Федот Харанко, Анна Шер, Валентина Поренова, Оксана Земенко, Анна Шаповал, Мария Козуб. Погиб и председатель колхоза Таврило Одерий и некоторые другие.