Я принес вам огонь!

«Батареек» у меня за время гражданской войны, да и сейчас, поднакопилось, конечно, но в случае серьезной драки их бы и своим не всем хватило. Да и сами тяжелораненные воспринимали смерть, как милость. Я и правда не испытывал, в этом случае, моральных дилемм. «Здесь» — друзья, а «там» — враги, вот и вся философия.

К утру подошел остальной отряд, мы переправились на другой берег, и стоило приблизиться к воротам, как Двубашенный замок пал. Огромный, и казалось неприступный, но сдался без осады…

Хотя меня в тот момент куда больше занимал другой вопрос.

Вот какого чёрта, эти наемники вообще выходили из-за стен?! По нам же видно было, что просто так не дадимся, а значит, они должны были предполагать серьезные потери. В условиях военной неопределенности — несусветная же глупость. Но, как оказалось, все выглядело «так» лишь для меня. Гильмо разъяснил ситуацию, даже на секунду не задумавшись.

По его словам выходило, что в глазах тех, кто выбрал судьбу воина, все было совсем иначе.

— Господин, мы здесь уже больше двадцати дней, и ни где не получили отпора. Вряд ли они не знали об этом. Поэтому да, они понимали, что победить нас будет непросто, но сама их воинская суть требовала отмщения. Хотя бы здесь и сейчас…

Неверное, в этот момент мое удивленное лицо выглядело настолько растерянно, что Гильмо «почувствовал» необходимость сменить тему.

— Мой ярл, ты прекрасно бился, и эта победа твоя заслуга! Только, прости мне эти слова, но, — воин смущенно потупился, — ты слишком добр к нашим врагам. Сомневаюсь, что канаанеи их выкупят, поэтому нам все равно придется их убить. Таких не поставишь работать в поле, а держать в плену — опасно…

— Ничего, должны же быть у меня хоть какие-нибудь недостатки…

Как ни странно, но некоторые заезженные земные шутки оказались в здешнем мире не только понятными, но и смешными. К моей смущенной улыбке прибавился искренний юношеский хохот. Однако право «подслушивать» разговоры, имело и свои недостатки.

— Так, кто это у нас тут опять ни чем не занят?! Ты уже созвал командиров? — переключился я на оруженосца.

— Господин, но ты же сказал «после полудня»? Пока еще рано…

— Ладно-ладно, раз ты такой предусмотрительный, то иди и найди нам чего-нибудь поесть. Всем нам, — на этот раз я улыбнулся вполне доброжелательно, правда, не упустил возможности выдать парню едва заметный подзатыльник. — Давай, ждем тебя!

Мы сидели в большой уютно обставленной комнате прямо над замковыми воротами. Толстые каменные стены давали прохладу, и при этом не нужно было куда-то бежать, если вдруг появятся гости. Достаточно было подойти к одной из бойниц и глянуть наружу.

Раньше здесь любил проводить время предводитель местного гарнизона. Погибший вчера команди наемников, явно был склонен к сибаритству: ковры на полу, низкий резной стол из какого-то пахучего дерева, множество украшенных вышивкой подушек, дорогая посуда… Уютное местечко.

Дождавшись, когда шаги парня скроются вдали, я не удержался, выглянул напоследок в одно из узких окон-бойниц, и ввернулся в центр зала. К Гильмо и семи сундукам, дерево которых, буквально скрывалось под переплетением множества бронзовых полос.

— Неловко признаваться, но мне «не хочется» отдавать треть всего этого в общую казну… — чтобы уж точно не осталось сомнений, о чем идет речь, я зацепил ногой, и с трудом откинул крышку одно из них.

Даже в полумраке этого зала, содержимое тускло и, одновременно, сочно отозвалось желтыми масляными отблесками.

Золото. Много золота, и еще серебро — в трех ящиках из семи.

— …оно бы чертовски пригодилось мне и здесь, и дома. И неизвестно, где больше. Думаю, вряд ли в марке удастся собрать нормальные налоги даже в следующем году. Слишком уж многое пострадало за время междоусобицы…

Глава 16. Златая цепь на дубе том…

Юго-западное порубежье Треверской марки, первая половина дня

(23 июля 2020 года)

Крупный приземистый мужчина с силой рвал воду таким же массивным, как и он сам, веслом. Его мышцы вздулись, брызги летели во все стороны, но горная река все равно побеждала. Медленно, но уверенно, она наполняла руки усталостью, а сердце — отчаянием.

Так далеко от дома он забирался всего один раз — очень много лет назад — в юности. Поэтому и упустил момент, когда на берег еще можно было сойти легко и безопасно. Все шло к тому, что этот порог станет последним. Хотя до цели пути осталось всего ничего — только один, совсем не такой опасный речной перекат. К вечеру, у новой крепости треверов найдут лишь изломанное, отбитое до неузнаваемости на холодных валунах, тело…

…Последний шанс избежать ранений, а возможно и смерти, стремительно скрылся за поворотом, и горец опустил весло. Но не потому, что сдался. Просто теперь уже точно было не отвернуть. Стремительный поток крепко удерживал свою жертву на самой стремнине. Мчал обреченную лодку в стороне от препятствий и случайностей.