Я пришла домой, а там никого не было. Восстание в Варшавском гетто. Истории в диалогах

Никаких. Ничего не было. Мы встали в шеренгу, и тут я заметила своего школьного приятеля Хенека Ротштайна. Он был полицейским в гетто. Хенек пришел на Новолипье потому, что боялся, чтобы меня не забрали. Нашел нас с невесткой в шеренге и сказал, мол, немедленно побежит к Ландау и найдет какого-то начальника, чтобы нас вытащил. Я ведь работала и была «прикрыта» потому, что трудилась на немцев. Вот я и говорю невестке: «Сарра, запомни, когда начальник придет, скажешь ему, что ты жена Зысека». Зысек тоже работал у Ландау. Сарра боялась, не хотела так говорить. Давид, муж Сарры, был в это время на Кармелитской, у ее мамы. Когда узнал, что Новолипье выселяют, прибежал и смотрел на нас издалека. Хенек, тот самый полицейский, скоро вернулся с кем-то от Ландау, они подошли к немцам, и этот начальник сказал, что должен меня забрать, я нужна на работе. Они как подошли к нам, я и говорю, она, мол, жена Зысека. А он ответил, что может вывести только меня… Так я и спаслась, потому что он меня вытащил. Когда мой брат Давид увидел, что его жену уводят, сам добровольно стал в колонну.

И они вместе пошли на Умшлагплац?

Да. Давид думал, что, если пойдет с Саррой, сможет ее спасти, они вместе выпрыгнут из вагона.

Не выпрыгнули?

Нет. Не спаслись. А ребенок остался у бабушки.

Ребенок уцелел?

Нет. Когда оцепили Кармелитскую, он пошел вместе с бабушкой. Но это было немного позже, их отправили другим транспортом то ли в Освенцим, то ли в Треблинку.

А вы тогда вернулись на фабрику?

Да, и поселилась вместе со всеми при мастерской на Генсей. Выходить оттуда нам запрещалось. Моя сестра Аделя жила тогда в малом гетто, на Простой, вместе с зятем и его матерью, они работали закройщиками у Тёббенса. Когда узнала, что на Новолипье селекция, очень за меня испугалась. Принялась расспрашивать разных людей, и так нашла меня на Генсей. Она как-то умудрилась пробраться ко мне в большое гетто. Помню, принесла немного еды. Через несколько дней оцепили Налевки, и моего брата Менделя, который тоже работал у Ландау, отправили вместе с женой и детьми на Умшлаг. А я осталась с Зысеком у Ландау на Генсей, 39. Когда там устроили «котел», мы были уже на Милой.

Вы помните точный адрес?

Кажется, Мила, 6. Еще что хотела сказать? В эти мастерские приняли и моего двоюродного брата [Иосифа Литмана] из Нового Двура. Позднее он тоже сражался в Варшавском гетто. Собственно, когда мы жили на Милой, и сложилась наша пятерка будущих бойцов. У Ландау была группа «га-Шомер га-цаир». В нее входила дочка Ландау [Маргалит, Эмилька, Лилька]. Она привела на работу целую компанию своих друзей из «га-Шомер га-цаир» и таким образом их всех «прикрыла». В тех же мастерских работали Йосеф Каплан и его подружка Мириам Хайнсдорф, Йосек Фарбер – они все позже стали повстанцами. Если вы слышали о том, первом, восстании в гетто в январе 1943 года, то должны знать, что в нем сражалась именно эта группа из «га-Шомер га-цаир». Тогда, на фабрике, я чуяла, что между молодыми людьми что-то происходит. Один из них, Йосек Фарбер, со мной часто разговаривал, жаловался, что устал, не спал всю ночь. Вот я его как-то спрашиваю: «С чего это ты не спал?» А он отвечает: «Я ночью был в канализа-ции». – «Что ты там делал?» – спрашиваю. «Так я, – говорит, – хотел перейти с одной улицы на другую, вот и пошел по тоннелю». – «Ты что, сдурел? С ума сошел? Как это, в одежде взять и пойти в канализацию?» А он рассмеялся. Я догадывалась, что у них что-то готовится. Несколько дней подряд Йосек рассказывал мне разные такие истории, и в конце концов я ему говорю: «Знаешь, Йосек, я чувствую, что вы тут, в мастерских, что-то замышляете. Ты дружишь с Мириам [Хайнсдорф] и Йоськой Капланом. Я тоже хочу быть с вами». А он опять смеется. Он не хотел мне подробно рассказывать, что там у них. Тем временем в мастерских Ландау снова была облава. Помню, я бежала на чердак, чтобы там спрятаться, и какой-то гестаповец, а может, это был латыш или украинец, меня сзади схватил и потащил в шеренгу. Стояла там, помню, вместе с другими людьми – рабочими, и начали нас сортировать: одних направо, других налево. Мне сказали идти направо, а я вырывалась, мол, налево хочу. Какой-то украинец силком затащил меня на правую сторону. Тех, кто был слева, отправили в концлагерь. Помню еще, был там раввин, Блюменфельд[115] его звали. Он подошел к немцу и попросил его отпустить, говорил, что очень болен. А немец в ответ вынул пистолет и пристрелил раввина на месте. Меня это потрясло! Я тогда подумала: тут столько рабочих, и все стоят, как будто им безразлично, трясутся от страха. Столько евреев собралось, ведь могли же напасть на этих немцев!

Вы такое видели впервые?