Я пришла домой, а там никого не было. Восстание в Варшавском гетто. Истории в диалогах

Должно быть, с конца января – начала февраля 1943-го. Я была в одной группе с Зысеком и Йоськой Литманом. Командовал группой Берлинский. Мы жили одной семьей, покидать территорию нам запрещалось[122]. Из всей нашей группы легальная работа была только у Аврама Диаманда, он работал на фабричной кухне. Время от времени мне давали пропуск[123]. Однажды, когда я вышла с таким пропуском, встретила в гетто людей, которые в декабре[124] убежали из гетто в Новом Двуре. От них я узнала, что всю мою семью вывезли. Мой брат Матес мог спастись. Его начальник хотел вытащить Матеса из транспорта, но тот не согласился оставить семью: «Если можешь вытащить моих родителей, мою сестру с мужем и ребенком, хорошо. Если не можешь их спасти, я поеду с ними». И все поехали.

Скажите, пожалуйста, когда вы впервые встретились с Мареком Эдельманом?

Когда вместе с группой жила у щеточников.

Что вам запомнилось из этой встречи?

Помню, меня отправили в группу Марека – он был командиром на всей территории, а группой командовал Юрек Блонес, – чтобы я принесла зажигательные бомбы и гранаты. А еще помню, как Марек устраивал у нас ночные тревоги, проверял нашу готовность. С часами в руках следил, сколько времени нам нужно, чтобы приготовиться к наступлению. Потом я познакомилась с Мареком поближе. Часто бывала у них, подружилась с его группой. Марек был очень холодным и очень храбрым. Он был ответственным человеком, поэтому рядом с ним я чувствовала себя в безопасности. Еще помню, как во время Варшавского восстания, после ликвидации территории, на которой жили щеточники, мы перешли в центральное гетто, в бункер на Францишканской, 22. Этот переход устроил Марек. Перевел три группы – мою, то есть группу Хирша Берлинского, группу Хенека Гутмана из «Дрора» и свою, бундовскую. Когда мы наконец туда добрались, я подошла к Мареку, мне было очень тяжко. Он тогда сказал: «Пнина, чтобы ты знала, я буду о тебе заботиться, тебя защищать, не бойся». Я это запомнила. Марек несколько раз приезжал к нам в Израиль, и я всегда ему об этом напоминала. Когда он был рядом, я чувствовала себя сильной. Недавно, когда приезжала в Польшу, говорила с ним по телефону. Мы не встретились: я искала его в Лодзи, а он как раз в это время был в Варшаве. Поехала в Польшу только для того, чтобы объездить все лагеря и увидеть Новый Двур. Я не была там после освобождения. Хаим [Фример], мой муж, тогда не разрешил мне поехать. Боялся за меня – был такой случай, когда один человек из Нового Двура вернулся в свой дом, и поляки его убили. Не знаю, если бы тогда, в 1945 году, поехала в Новый Двур, стала бы приезжать туда сейчас, в 1988-м. Я не хотела ехать в Польшу, но меня все время мучило, что я не попрощалась с домом, в котором родилась.

Вы нашли свой дом в Новом Двуре?

Нет. Там стоит какой-то новый дом. Мы ведь жили на главной улице, возле костела и парка, – прекрасные места. Помню, ребенком очень любила ходить в этот костел. У меня были польские подружки и друзья, вместе с ними ходила в процессиях – очень мне это нравилось. В Новый Двур поехала с Тадеком[125] [Райшчаком], поляком. Он не хотел, чтобы я сама туда ехала. В каком-то доме, неподалеку от места, где мы жили, увидела на втором этаже у окна женщину. Окликнула, спросила, как ее звать, она сказала, что ее зовут Андзя. Я тогда представилась. Она меня помнила… Я ее не узнала. И что оказалось?! Эта женщина работала у нас, была служанкой! Но знаете, я никак не могла смириться с тем, что она даже на минутку не пригласила меня к себе домой, даже на секунду не спустилась ко мне. Но все же со мной разговаривала – назвала всех, кто жил в нашем доме.

Так через окно и разговаривала?

Да. Я стояла внизу. Очень тяжело мне от этого было.

Но давайте вернемся к разговору о «пятерках». Вы говорили, что у вас был инструктор. Кто вас учил обращаться с оружием?

Хирш Берлинский. А потом, уже у щеточников, в нашей группе был парень, который служил солдатом в польской армии.

Как его звали?

Абрам Столяк.

Вы не помните, были еще какие-нибудь акции перед восстанием?

Мы добывали деньги для группы.

Каким образом?

Нужно было найти богатых евреев, которые припрятывали деньги, – они думали, что таким образом спасутся. Сначала их просили по-хорошему, но временами это не помогало, и тогда отбирали силой.

Как это происходило?

Ну, это было очень неприятно. Устраивали у них обыски, временами арестовывали, иногда угрожали, мол, пристрелим. Объясняли, что их все равно гонят на убой, поэтому почему бы не отдать деньги нам? А они считали, что из-за нас все евреи погибнут[126].

У вас было оружие?