Я пришла домой, а там никого не было. Восстание в Варшавском гетто. Истории в диалогах

Хенек Гутман и мой брат были тяжело ранены. Юрека Гринштайна из группы ПРП, кажется, тоже ранили. Погиб Стасек [Брилянтенштайн] из группы Марека, фамилии его не помню, погиб Берек [Шнайдмил], тоже бундовец, и Йосек [Абрам Эйгер] из группы Гутмана. Перед тем как Йосека застрелили, он крикнул немцам, что мы все равно отомстим[130]. В этом бункере ужас что происходило – мучились раненые, и тут же, совсем рядом, были немцы. Они хотели нас динамитом подорвать. Мы решили по тоннелю пробраться в другой бункер. Прежде всего хотели вывести раненых. Их сопровождали несколько наших ребят. Среди них был Шаанан Лент из моей группы, молодой, красивый, очень смелый парень, он родился тут, в Израиле. Был также парень из Бунда, имени его не вспомню. Как только вытолкнули в тоннель первых раненых, услышали, что немцы начали стрелять. Все раненые погибли[131].

В тоннеле?

Да. В этом подкопе. Немцы бросили газовые бомбы, и бойцы задохнулись.

А что случилось с остальными?

Мы принялись заделывать, затыкать чем попало вход в тоннель – чтобы не удушиться в бункере. Просидели там аж до вечера. Немцы пытались нас взорвать, но у них не вышло. Ночью перешли в бункер мусорщиков. Жалкие остатки перешли – те, кто выжил. Туда, с Милой, 18, пришла к нам Цивия. Пришла с Хаимом Фримером, моим будущим мужем, – тогда я с ним и познакомилась. Помню, стояла на посту, а Хаим подошел к бункеру. Я у него спрашиваю пароль, а он не хочет отвечать, только смеется. У меня уже был револьвер моего брата, и я собиралась Хаима застрелить. Думала, это еврей, который хочет нас выдать немцам. В конце концов кого-то позвала, а потом все надо мной смеялись – мол, не узнала нашего повстанца. Ну вот, Цивия пришла, и они, командиры – Марек, Берлинский и Цивия, – устроили совещание. Думали, как дальше быть. Решили, что надо отправить несколько человек по канализации на арийскую сторону и связаться с Ицхаком Цукерманом.

Кто тогда вышел?

Вышли Йосек Литман, Янек Биляк из Бунда, Юрек Блонес и еще кто-то. Но они очень быстро вернулись, потому что вокруг люков стояли немцы. Под утро Цивия хотела вернуться на Милую, 18. И тогда Хаим сказал Цивии: «Ты мой командир, но на этот раз я твой приказ не выполню». Цивия согласилась: днем ходить по гетто было очень опасно, и они остались с нами в бункере. В тот день немцы обнаружили бункер на Милой. Можно сказать, Хаим спас Цивии жизнь. Вернись они на Милую, погибли бы вместе с Мордехаем и другими. Цивия всегда помнила, что благодаря Хаиму тогда избежала смерти.

Когда вы узнали, что немцы напали на бункер на Милой, 18?

Я узнала об этом, когда мы должны были пойти в канализацию.

Вы помните, кто из уцелевших на Милой был с вами в канализации?

Тося Альтман и Юда Венгровер – они были ранены.

Что они рассказывали о случившемся на Милой?

Говорили, что немцы обнаружили бункер. Те, кто там был, знали, что у них нет выхода, и, когда почувствовали в бункере газ, приняли цианистый калий – те, у кого он был. Тосю и Юду тогда ранили. Помню, она сидела, опустив голову и обхватив лоб. Тося была с нами только в Ломянках, потом поехала в Варшаву, в партизаны не пошла. А Юда умер в Ломянках, там его и похоронили. Умер наверняка потому, что пил воду из канализации – не мог удержаться.

Вернемся в гетто. Что было дальше?

Командиры решили, что надо послать десять человек по тоннелям на арийскую сторону. Из каждой группы должны были пойти несколько человек. В моей выбрали Абрама Столяка и меня, из Бунда Марек отправил Юрека Блонеса, его сестру [Гуту Блонес], его подружку Фейгеле [Владку Пельтель], младшего братика Юрека – Люсика, ну и Абрашу Блюма. Этой группе приказали выбраться на арийскую сторону и ждать остальных, а потом мы должны были вместе пойти к партизанам. Когда я узнала, что надо пойти в канализацию, прыгнуть в эту грязную воду, мне стало совсем нехорошо. Моя подруга Бронка Мануляк, мы были в одной группе, сказала: «Пнина, оденься получше, чтобы прилично выглядеть, когда выйдешь». Она подошла к Маше [Путермильх] и говорит: «Маша, у тебя есть красивая юбка, дай ее Пнине, чтобы она не была такой оборванкой». А Маша отвечает: «Она и так пойдет в воду. Какая ей разница, какая юбка на ней будет?!.» Я очень боялась. В конце концов мы спустились в канализацию.

Кто был проводником?