Я пришла домой, а там никого не было. Восстание в Варшавском гетто. Истории в диалогах

Сколько немцев тогда погибло?

Говорят, что сорок, я не знаю. Мы не считали. Их уносили санитары. В семьдесят четвертом [доме] тоже была группа, коммунисты, ими командовал Хесек Кава. Потом, возле тридцать шестого [дома], их атаковала группа Беньямина Вальда. Вот так немцы и шли в тот день в центральное гетто, а мы их поджидали на каждом углу. Это было 20 апреля. Мы только потом узнали, что они хотели сделать фюреру подарок – Ghetto Warschau Judenrein. 20 апреля был день рождения Гитлера.

В первом наступлении кто-то из ваших погиб?

Первой, через два дня после начала, погибла девушка, ее звали Корнгольд [Лея]. Из нашей группы тогда еще никто не погиб.

Пожалуйста, рассказывайте дальше.

Это было 20 апреля. Тёббенс снова собрал управляющих и опять начал на них кричать, угрожал им. Сказал, что рабочие должны сегодня же явиться на Лешно, 80[169], там был сборный пункт, и оттуда они пойдут на Умшлагплац. Но тех, кто пришел бы туда по своей воле, не было, тогда уже никто не верил. Несколько месяцев назад пошли бы, а теперь у каждого был какой-то схрон, какой-то подвал, чердак, все попрятались.

Действительно, на Лешно, 80, никто не пошел?

Да… Но какие-то группы все же пошли. Они поверили, что поедут в Травники. Думаю, тогда со всей территории вывезли примерно пять тысяч человек.

Сколько всего человек проживало тогда на этой территории?

Тысяч двадцать. Во всем гетто оставалось сорок пять тысяч. Но я хотел рассказать о чем-то другом. Когда началось «переселение в Травники», мы получили приказ отправить Хану Плотницкую, нашу кашарит, в Бендзин. Она должна была рассказать, чтó тут у нас происходит. Элиезер Геллер дал ей инструкции. Я был при том, как он передавал ей разные письма. Элиезер сказал Ханке, что завтра ее каким-то образом выведут из гетто. Это был как раз тот день, когда рабочие шли на Умшлаг. Я, Михалек [Клепфиш] и еще два человека должны были проводить ее на Лешно, 80, а там ее должен был ждать один веркшутц. Он входил в нашу организацию. Меир Шварц его звали, бундовец. Как и Лилит [Регина Фудем], он был связным у Элиезера. Идем мы с Ханкой по улице, вдруг из каких-то ворот выходит патруль и останавливает нас. «Нет прохода», – говорят. Михалек, он был очень смекалистый, объясняет немцу: «Тут, в соседнем доме, живет моя семья. Я хочу, чтобы они пошли на Лешно, 80, вместе с нами». Немец согласился, сказал, что сам их к этому дому проводит, а мы стоим за воротами; они еще на улице были. Немец входит с ними в ворота, Михалек поднимает с земли какие-то свертки (во всех подворотнях валялись брошенные узлы) и говорит: «В следующем дворе у меня тоже родня живет, я их тоже хочу забрать». А в той, второй, подворотне ждал Меир Шварц, Михалек знал об этом, и как только он вошел в ворота, дал знак Ханке и Меиру, мол, тикайте. А сам начал стрелять. Одного убил на месте, а второго ранил. Немцы услышали выстрелы, вбежали в ворота и начали стрелять в них. Попали в Шварца, он получил очередь в плечо, но смог убежать. Пришел к нам в подвал, на Лешно, 76. Там был схрон Стефана Граека[170]. Он жил в этом доме.

Что значит «схрон Стефана Граека»? Он его строил?

Это был партийный схрон. Там прятались люди из Поалей Сион Смол: Лейзер Левин[171], Йоханан Моргенштерн[172], жена Стефана и другие. Входили в схрон по паролю. Нужно было сказать: «Ян». Там было наше место сбора. Если потеряемся, то собирались там и оттуда шли на очередное задание. Меир пришел в схрон, но пометил всю дорогу своей кровью. К счастью, немцы не пошли по его следу, а наши люди быстро кровь смыли. Ханка не вернулась.

Что с ней случилось?

Поймали и отправили в Треблинку.

Что происходило потом? Расскажите, пожалуйста.