Я пришла домой, а там никого не было. Восстание в Варшавском гетто. Истории в диалогах

Марек [Эдельман], а через несколько месяцев – Крыся [Сара Бидерман]. Все они пришли на Панскую потому, что квартира на Комитетовой сгорела. Потом им нашли еще одну квартиру – на Лешно[190]. А я почти все время была на Панской. Попался наш связной Эдек, тоже скаут. Он знал очень много адресов, поэтому мы перебрались на месяц в другое место, не знали, вдруг всех заложит. Через много лет, уже в кибуце, Антек рассказал мне, что Эдек никого не выдал. Я слышала, что в гестапо он выпрыгнул из окна, но Казик утверждает, что его застрелили на улице. Мы с Иреной переселились тогда на Жолибож[191], а Антек с Казиком целыми днями слонялись по улицам. Мыкались где придется. В конце концов, хоть и боялись, вернулись на Панскую. Хочу тебе рассказать о том вечере на Панской, когда наконец все туда вернулись. В какой-то день Антек говорит мне: «Дай ключи, я возвращаюсь на Панскую, сил больше нет мотаться». – «Хорошо, – говорю, – ключи я тебе не дам, а вечером приходи домой». Купила какой-то еды, затопила печь, и они потихоньку возвращались – Антек, Ирка… Как сейчас помню этот вечер. Сначала постучали, такой особенный, наш стук. Вошел Антек, шапка на глазах… Мы до поздней ночи сидели у печи, и Антек рассказывал. Конца его рассказам не было. Он, как никто, умел рассказывать истории, и правдивые, и придуманные. Это была чудесная ночь. Временами я забывала, где нахожусь. Вскоре после этого они перебрались на Лешно, 18, а я осталась с Юреком.

У Юрека тоже были фальшивые бумаги?

Нет, он был похож на сто евреев вместе взятых. А я ходила по городу, встречалась с евреями, которым мы передавали деньги. У меня было несколько подопечных. Но прежде всего занималась домом, добывала еду. Помню, у меня была такая огромная сумка… Знаешь, я думаю, что в квартире напротив тоже жили евреи.

Поляки ничего не подозревали?

Вроде нет. Все было в порядке, только они никак не могли понять, почему при бомбежках мы с Иреной не спускаемся в убежище. Я им объясняла, что мы панически боимся убежища. А на самом деле мы сидели наверху и радовались, что бомбят. Никто не думал, что на нас тоже может упасть бомба. Знаешь, я сейчас вспоминаю ощущение, которое меня тогда не оставляло. Как будто тебя все время что-то душит, но несильно, потихоньку. Непрерывное напряжение, тревога, вынести ее невозможно. Тихая депрессия, которая не уходит даже на минуту, она с тобой всегда, как тень. Но к счастью, постоянно что-то происходило. Антек то и дело меня куда-то посылал. Несколько раз я ходила к Гузику[192], он был представителем Джойнта[193], получала деньги для подопечных.

А потом началось Варшавское восстание.

За день до восстания Казик пришел на Панскую и сказал: «Поезжай в Гродзиск к Крупнику и привези его».

Кто такой Крупник?

Крупник и Домб – два еврея, за несколько месяцев до того они сбежали с Павяка[194]. Прятались у каких-то поляков в Гродзиске. Антек как-то о них узнал и каждый месяц посылал меня туда с деньгами. Так вот, Казик пришел и говорит: «Через день-два начнется восстание, поезжай к Крупнику, он может нам пригодиться». Крупник был канализатором. Немцы впустили их в канализацию, надо было что-то отремонтировать, и они по тоннелям сбежали. Казик рассказал, что есть план спасти греческих евреев, которых держат в Павяке, а для этого нужен Крупник. Было уже очень поздно, но Казик сказал: «Езжай». Делать нечего, поехала. Переночевала в Гродзиске, наутро забрала Крупника, он тоже был, как сто евреев, но что-то ему перевязала – руку, кусок головы – и поехали. Тем же поездом, но врозь: сидеть рядом было нельзя. Привезла его по адресу, который мне дал Казик. И знаешь что? Когда я еще была в Гродзиске, Домб и его жена вдруг начали рыдать: «Привези нам Иренку. Наша единственная дочечка, Иренка, в одной семье на Саской Кемпе[195], привези нам Иренку». И что я должна была сделать? А знаешь, что это была за семья?

Пани Стжелецкая?

Да, Ядвига Стжелецкая. Она меня нашла через много лет здесь, в Израиле. А что тогда случилось? Я поехала на Саску Кемпу, вспыхнуло восстание – и все. Застряла. Никакой возможности вернуться на Панскую нет, а Юрек там один. Через два или три дня пошла к Висле, спустилась возле моста Понятовского и думаю: может, кто поедет в Варшаву. Вдруг вижу какую-то лодку, в ней – два молодых немца. Начала им рассказывать, мол, мама на другом берегу, а они говорят, что туда никак не попасть, в центр не доберешься. Но они были очень приличные, сказали, что могут меня подхватить, вернутся днем и, если я так и не перейду, на обратном пути заберут меня на Кемпе. И действительно, добраться в центр мне не удалось. Вернулась назад, к пани Стжелецкой.

Надолго ты там застряла?