Читаем Я решил стать женщиной полностью

Со Смертью в сговоре бизнес, звонки с ритуальных агентств уже через час. Всё схвачено у мрачной обслуги Смерти, из поликлиники информация за деньги поступает в агентства похоронных услуг - и звонки, звонки: И целая цепочка необходимых процессуально-организационных действий, которые помогают отвлечься, забыться: Приехал участковый и какой-то местный оперативник, составили протокол. Затем надо ехать в районную поликлинику за какими-то справками. Приехал Игорь и помогал мне. Еще один звонок из бюро ритуальных услуг с названием, как издевательство и насмешка, - <Формалин>: Молча, не отвечая, кладу трубку: Вспоминаю разбитый похоронный автобус - всё-таки это был знак: Пренебрегла я им: Автобус перед глазами: перед глазами и телефон на его боку: <791-13 :> Набрала, сделала заказ, положила трубку.

Морг на Салям Адиля. Машину не пускают, охранник не просит, а грубо вымогает стольник за каждую машину, плачу за все и въезжаем. Знакомый <ПАЗик> уже стоит у входа в морг. Та же реклама и тот же телефон на борту: Тот же этот автобус: или другой?

Маму, как и бабушку, тоже не узнаю, не узнает никто. Лицо вытянулось до неузнаваемости: Все встали вокруг гроба, плачут: Везем в Митинский крематорий. Большой, несколько входов, всё без очереди. Зал, опять люди вокруг гроба: Светлана Михайловна начинает истерично кричать, причитать, обвинять меня, что меня не было рядом: что я не приезжала: Всё так: Стою, молчу, слушаю - всё справедливо: Любовь Борисовна, очень полная женщина, мамина подруга с незапамятных времен и моя воспитательница в детском саду - <Это моя любимая женщина>, - называла я её тогда, резко обрывает её, защищает меня. Светлана Михайловна замолкает. Всё справедливо, но криками она надоела, последние минуты хотелось никого не замечать. Музыка: и гроб уезжает в раскрывающиеся дверцы:

Дома поминки. Всё подготовила приехавшая тётя Нонна, ей помогли мамины соседи. Людей много, как и когда-то при жизни, - старые знакомые, давно не звонившие: Приехали многие: Тесный дом наполнился гостями: Мама гостеприимно прощалась с ними: Отец не приехал. Я позвонила ему: <Послезавтра похороны:> <Я нужен?> - испуганный голос, малодушный вопрос. <Нет>, - я опять уже плакала и молча положила трубку. И он не приехал. Я долго не могла простить ему это и полгода совсем не звонила ему. Да, он давно развелся с мамой; да, у него давно другая жизнь и другая женщина - хорошая и интеллигентная:; наверное, и, дай Бог, ему с ней хорошо, но никто не покушался на эту его жизнь, никто не покушался на его новую жену. Речь шла о последнем долге перед женщиной, которую он когда-то считал любимой, которая родила ему двоих детей, больше никто не одарил его этим, мы с Викой были единственными его детьми. Смалодушничал отец, не по-мужски поступил: не пришел: Я простила ему эту слабость. Их отношения с мамой - это всё-таки их отношения. Отец остался отцом, другого у меня нет, я люблю его, и по-прежнему им горжусь.

Через несколько дней мне выдали урну. В окошко мне высунули её, быстрыми движениями открыли крышку, показав содержимое. Зачем? Сероватого цвета пепел: Похоронная тетка с неизвестной целью ловким цирковым движением встряхнула урну и закрыла крышку. На пепел у меня оказалась аллергия, ни на что у меня её нет, на пепел, оказалось, есть. Я доехала до студии, - нос заложило, глаза воспалились: В этот же день мы с тетей Нонной захоронили урну на Востряковском кладбище.


* * * * *

Жизнь моя замерла: Рябь: зыбь: туман над болотом:

утопающие ноги в песке: духота:

Она текла самотеком: Куда? Я задавала себе этот вопрос: Но многие вопросы последнего времени не имели ответа: И я перестала их задавать.

Я не привыкла жить одна: я не привыкла жить без своего дома: я не привыкла жить без любви: Всегда это у меня было, и сейчас всё это выпорхнуло из моих рук. Тяжелые потери близких и самых дорогих мне людей убивали меня, моё сердце не вмещало в себя столько боли, земля высыхала и трескалась у меня под ногами, я стояла посреди огромной пустыни: и вокруг никого.

Глава четвертая


1 сентября. В первый класс в первый раз шел мой ребенок. Шел он, удачно устроенный в хорошую школу. Удачно - совершенно случайно. Я жила старыми мерками, думала, в августе надо придти в какую-нибудь школу, записать своего ребенка... и всё, - так, как когда-то приводили меня.

В конце августа 197... далекого года моя мама привела меня в 680-ую среднюю школу на Яна Райниса, мне задали пару вопросов, и десять лет я в ней благополучно отучилась.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 знаменитых отечественных художников
100 знаменитых отечественных художников

«Люди, о которых идет речь в этой книге, видели мир не так, как другие. И говорили о нем без слов – цветом, образом, колоритом, выражая с помощью этих средств изобразительного искусства свои мысли, чувства, ощущения и переживания.Искусство знаменитых мастеров чрезвычайно напряженно, сложно, нередко противоречиво, а порой и драматично, как и само время, в которое они творили. Ведь различные события в истории человечества – глобальные общественные катаклизмы, революции, перевороты, мировые войны – изменяли представления о мире и человеке в нем, вызывали переоценку нравственных позиций и эстетических ценностей. Все это не могло не отразиться на путях развития изобразительного искусства ибо, как тонко подметил поэт М. Волошин, "художники – глаза человечества".В творчестве мастеров прошедших эпох – от Средневековья и Возрождения до наших дней – чередовалось, сменяя друг друга, немало художественных направлений. И авторы книги, отбирая перечень знаменитых художников, стремились показать представителей различных направлений и течений в искусстве. Каждое из них имеет право на жизнь, являясь выражением творческого поиска, экспериментов в области формы, сюжета, цветового, композиционного и пространственного решения произведений искусства…»

Илья Яковлевич Вагман , Мария Щербак

Биографии и Мемуары
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное