Я решил стать женщиной

Маше уже самой будет надоедать такой мужчина, как Усум, не тратящий на неё ни копейки, и целый день всё свое свободное время, лежащий перед телевизором и играющий в Лизину игровую приставку. Первые робкие упрёки, первые попытки обсудить со стороны Маши такое, начинающее её не устраивать, положение вещей. И первый результат - Маше была кинута подачка, в виде обещания сводить её вместе с Лизой в Макдональдс. Наверное, это было для Маши шикарное предложение, если вспомнить, что никто из её мужчин вообще никуда её не приглашал: А я приглашала её до сих пор, приглашала Машу везде за компанию, чтобы она, бедняжка, не чувствовала себя убогой и брошенной: и для Лизы так было лучше, когда и мама, и папа вместе, Лизуля этому всегда так радовалась:, и ещё была этому причина, - я к Маше по-прежнему относилась с необыкновенной теплотой и хотела её иногда видеть, поэтому приглашала: И, наконец, приглашение не от бывшего мужа, а от своего мужика, да какое! Ресторан, пусть не шикарный, пусть забегаловка быстрого обслуживания, но всё равно целое событие, ядрёна вошь! И какой прогресс - он позволял надеяться, что её по-настоящему щедрый любимый мужчина купит ей, к примеру, пакет молока, а потом картофеля и морквы: вот тогда они заживут!: С такими мыслями, наверное, шла счастливая Маша кушать сытный гамбургер в Макдональдс. Но спустившийся с гор джигит, еб его мать, не пересилил себя, не переломил, пожалел он свою кровную копеечку и в этот раз, пригласил, но заплатил опять только за себя. Это было последней каплей для Маши, рухнули её надежды на пакет молока, на картофель и купленную Усумом моркву, и выгнала она его со скандалом, истерикой и: навсегда. Не рассчитал тупой кавказский пастух, ставший неожиданно для самого себя <культурным> дантистом, безграничное терпение русской бабы. Кончилось оно, и потерял он удобное место жительство, такое близкое от своей работы, бесплатные вкусные пайки, бесплатную теплую телку, которая была моложе и симпатичнее его толстой и быстро стареющей жены. Не сделал выгодного для себя вложения, не проинвестировал гамбургером, не заплатил <две копейки> в забегаловке за телочку, за кормушку, за уютный дом, и потерял это неоплаченное навсегда. Мудило, ты Усум! Плохой из тебя бухгалтер!

:Но всё это будет в будущем.

* * * * *

Я опять проснулась среди ночи от тревоги и холодящего кровь мистического страха, я не сразу поняла, где нахожусь. Сквозь окно без занавесок ровный месяц. Можно было бы написать и полная луна, но припишут мне тогда обязательно некоторые умники обычное для шизофреников в период полнолуния естественное для них обострение, поэтому - узкий и яркий, социалистическим серпом, красивый ностальгический месяц. Я приподнялась на локте, в окне на фоне освещенной вокруг месяца части неба, типичная для загородного дома треугольная крыша с трубой, я узнала этот привычный для меня в дневные часы вид из окна, я находилась на Катиной даче и с облегчением вздохнула. Мы приехали сюда в эти уже холодные, начала октября, выходные:, опять шашлык, опять гости, все разъехались, мы остались - Катя, Лиза, Маша и я. В этот раз Катя была справедливо против Маши:

- Зачем ты таскаешь её за собой? Приглашаешь, и потом целый день ругаетесь? Развелись, нечего встречаться! Всё! Это прошлое. Она ненавидит тебя и делает тебе гадости. Как ты её прощаешь? Я не понимаю:, - ох, как была права Катя, но я ей, конечно, возражала.

- Ну а что она будет дома сидеть все выходные, она и так никуда не ходит. А так она воздухом подышит и Лизе будет веселее и тебе тоже.

- Да, мне особенно, - съязвила Катя.

И вот мы все вместе опять на даче.

Глаза привыкали к темноте, Морс у ног тоже не спит, смотрит мимо меня на приоткрытую дверь, смотрит с тревогой. Может, дом обворовывают? Я прислушалась: Тихо. Я откинулась на подушку и повернулась лицом к стене:, старательно закрыла глаза и замерла в надежде уснуть:, но ощущение беспокойства уже не давало возможности забыться. Я встала и пошла осматривать дом. Первый этаж в порядке, всё закрыто, окна на месте. Все остальные спали наверху на втором этаже. Я поднялась: кто-то храпит - неужели у Лизы опять аденоиды? Я приоткрыла осторожно дверь и вошла. Лиза на раскладушке, Маша рядом на кровати и не храп, а страшные сдавленные хрипы вырывались у неё из груди.

- Маша: Маша: - негромко, почти шепотом, чтобы не проснулась Лиза, попыталась я разбудить Машу: Она не просыпалась, и я толкнула её в плечо. - Маша:

Я включила свет: Машино лицо мертвенно белое, ужас исказил его, и она задыхалась и хрипела от этого.

- Маша! Маша! - я села рядом и подняла её за плечи. - Маша! Просыпайся! Маша:

Проснулась всё-таки Лиза, увидела свою в непривычно страшной кондиции маму и сразу расплакалась.

- Мама умерла?

- Нет, Лиза! Прекрати плакать. Мама спит, - и я опять схватила Машу за плечи. - Маша! - я трясла уже её что есть силы, она в странной коме тряпкой свисала в моих руках и продолжала задыхаться.

- Мама! Мама!- Лиза теперь истошно кричала и плакала.

- Маша, очнись ты: Маша: