Я себя до конца рассказала. Сборник стихов израильских поэтесс

Если набок заляжет душа
зарытая в свое горе,
отпрянув от всякого неистовства
в людях, в машинах, в змеях,
и не пойдет она вплавь сквозь таинства ночи,
и не возлетит сквозь листву с порывами ветра,
оторванная от праздников и обрядов,
потеряв тропу к живому голосу.

Если набок заляжет душа,

и не услышит она голос горячий,
произносящий имя ее,
и позабудет благостыни солнца,
гор крутизну,
и тот спрятанный родник,
имя которому: тихая беседа
(родник, светивший нам с тобой во тьме).

Если набок заляжет душа,

завернутая в свои паутины,
отброшенная от всех деяний,
избегающая всего повседневного,
вот тогда прибудет от берега морского
тонкомелкий песок
и засыпет субботние дни ее,
и перекроет раздумья до самого корня.
В проникновенья рыданий,
пред ликом Бога таинственным и непостижным,
вторгнется будничномелкий страшный песок,
если набок заляжет душа моя зарытая в свое горе.

Горести тела Пер. Ф. Гурфинкель

В дни цветения,
В пору юности
Были члены мои верноподданными
Души.
И если б телу жаждущему велела:
Умри, — во славу Имени Его
С радостью бросились бы они
в горнило.
В ту пору
Чувства стремились идти до конца
по законам небес.
Теперь мое тело устало
И боится мучений,
Боли пугают его.
И когда играет душа
Сладко,
Чувства стоят вдали.
И когда же играет душа
Тонко,
Ревут как медведи чувства мои.
Ей не понять
Тоски увяданья.
Ей не узнать
О горестях тела
У его конца
От зрачка слезящегося до кончика пальца.

Слабое эхо Пер. Ф. Гурфинкель

Эта ветка в моем кувшине
С цветами ее душистыми, желтыми
Слышала слабое эхо
Летнего шума
Моей души.
Эхо
Лета, пропавшего
В горький день.

Гости души в пору одиночества Пер. Ф. Гурфинкель

Цветы и насекомые к душе моей пришли
С ароматами и золотом, с линией тончайшей,
Испытать ее загадками.
Душе звездный свет принес
Движенья небес,
Ее испытать бесконечностью.
А в сумерках, когда поднимается боль,
Пришли вдруг слова одинокие
Со скрипкою, арфой и бубном
Играть
В печальной душе,
Петь в ней
О красе мира.

Женщина, дожившая до глубокой старости Пер. Ф. Гурфинкель

В женщине, дожившей до глубокой старости,
Нет и следа от бешенства огня,
От летнего сока.
Тонкое тело превратилось в воздух
И белеет во тьме, словно древняя притча,
Вызывая отвращение у людей коренастых
и в зеленых листьях шелковицы.

Семья картежника Пер. Ф. Гурфинкель

По утрам из подвала выходит
Птичка кудрявая, малая,
По двору ее голос летает
Прозрачный на диво.
Старший брат, пятилетний
Отвечает зовам рая
Звуком замкнутым, тонким как нить.
Мать на мадонну похожа
При свете лунном
И на блудницу при свете фонарей.
У отца лицо утопленника,
Лицо мертвеца.

Всю ночь я плакала Пер. Ф. Гурфинкель