«Я собираю мгновения». Актёр Геннадий Бортников

В конце второго года моего обучения в Школе-студии Художественного театра я получил приглашение сняться у Михаила Калатозова и Сергея Урусевского в главной роли на «Мосфильме». Порядки в студии МХАТ суровые: или снимайся, или уходи. Вот тогда и появился на горизонте автор сценария Виктор Розов. Розов был хорошо знаком с ректором В. З. Радомысленским, поэтому его направили парламентером для переговоров. Ректор не уступал, но авторитет Розова и прославленных Урусевского и Калатозова (грандиозный успех фильма «Летят журавли» в Каннах) смягчили непреклонность – разрешение снимать Бортникова было получено с пометкой: «В свободное от занятий время!»

Так я был допущен в «святая святых» кинематографа. Со мною проводили пробы всего актерского ансамбля, возили на выбор натуры, обсуждая ключевые сцены сценария. Оператор Урусевский наблюдал за мною, изучая мою пластику, фиксировал что-то в блокнот, видимо для будущей раскадровки, и даже за несколько свободных дней написал маслом мой портрет в память о нашем сотрудничестве. Все шло отлично, но спустя несколько недель сценарий Розова «АБВГД», по выражению самого драматурга, «прихлопнули» по идеологическим соображениям.

Что делать? Калатозов и Урусевский срочно засобирались на Кубу снимать фильм по одобренному свыше сценарию Евгения Евтушенко об Острове Свободы. А несостоявшийся герой запрещенного фильма вернулся в объятия родной студии, чтобы грызть гранит системы Станиславского.

В своей книге «Удивление перед жизнью» Виктор Сергеевич Розов откровенно рассказал о перипетиях по поводу несостоявшихся сьемок по его сценарию:

«Пути Господни неисповедимы! Еще в пору подготовки к съемке сценария «А, Б, В, Г, Д…» Калатозов приехал ко мне на дачу вместе с молоденьким актером, даже еще не актером, а только студентом Школы-студии МХАТа, и представил мне его как будущего исполнителя главной роли. Мы сидели на террасе, и я разглядывал этого стройного, даже поджарого черноволосого и черноглазого, весьма красивого юношу, слушал его чуть-чуть шепелявую речь и прикидывал в уме, подходит или не подходит он к роли. Должен честно сознаться, я почти никогда ни в театре, ни в кино не суюсь в распределение ролей. Опасаюсь. Это дело режиссера.

– Вот мы с Урусевским хотим Бортникова на главную роль.

Гена только закончил второй курс и очень понравился режиссеру и оператору. Уже закончились кинопробы, были подобраны все основные исполнители ролей, а на Мосфильме все тянули. Сценарий по существу был под запретом. Тогда этот сценарий «АБВГД» был напечатан в журнале «Юность». Скандал. И на Мосфильме сценарий совсем «прихлопнули». Прошло время, я, как человек «очень хитрый», переделал сценарий в пьесу «В дороге». Меня выгнали в дверь, а я влетел в окошко. И влетел шикарно! Эту ведьму – нашу цензуру не поймешь! В Москве эту пьесу взялся ставить театр Моссовета! В Моссовете мне говорят: – Берем! Будем ставить. У нас есть хороший исполнитель. И приводят… кого же? Бортникова! Судьба!

Бортников второй раз предстал передо мной в качестве артиста на главную роль в моей пьесе-сценарии. И вот театр обратил свое внимание в сторону этого моего гибрида. Ставила пьесу Ирина Сергеевна Анисимова-Вульф. Роскошная, удивительная женщина! Художник она была и тонкий, и точный. Рисунок спектакля Ирина Сергеевна сделала прозрачным, светящимся… Сценарий «АБВГД», превратившись в пьесу «В дороге», воскрес».

В театре им. Моссовета мне сказали, что репетиции начнутся примерно через неделю. Розов еще вносил некоторые корректировки в сценический вариант своего сценария. А я отправился на съемки в Питер, где еще весной стал сниматься в музыкальной комедии на музыку Шостаковича – «Черемушки». Дней через пять, между съемками, решил позвонить в театр и поинтересоваться, когда предполагается первая репетиция «В дороге». И получил ясный ответ: «Репетиция у вас завтра в 11 часов утра». Съемка должна была быть закончена поздно ночью, так как в ней был задействован балет Кировского Театра оперы и балета после вечернего спектакля. Я засел за телефон и стал набирать домашний номер Ирины Сергеевны. Но телефон молчал. Я бросился к директору фильма и стал требовать, чтобы мне взяли билет на самолет в Москву на первый утренний рейс. Утром сразу после восьми я набрал номер своего будущего режиссера. К телефону подошла Ирина Сергеевна: «Доброе утро, Ирина Сергеевна. Это – Гена Бортников». «Доброе утро, Гена», – ответила она, в ее голосе была еле уловимая тревога. «Ирина Сергеевна, вы не очень обидитесь, если я задержусь минут на тридцать к началу репетиции? – «Что случилось, вы заболели?» – «Нет-нет, дело в том, что я в Ленинграде. Сейчас вылетаю рейсом в Москву, и как можно скорее буду в театре». После небольшой паузы я услышал спокойный голос Ирины Сергеевны: «Не волнуйтесь, Гена, мы начнем с другой сцены. Поезжайте домой, а завтра я вас жду к двенадцати часам. Вы успеете отдохнуть?» – «Конечно! Спасибо» – «Жду вас».