Я – странная петля

Вместе с желаниями Кэрол, ее надеждами и так далее, в моем мозгу представлено ее личное ощущение «Я», поскольку я был так близок к ней, поскольку я так сильно ей сопереживал и прочувствовал вместе с ней очень многое, поскольку я мог видеть вещи с ее внутренней точки зрения, когда мы разговаривали, – будь то ее физические страдания (когда она писала через час после сигмоидоскопии, пока в ее внутренностях бурлили остаточные пузырьки воздуха), ее величайшие радости (дьявольски остроумное бонмо Дэвида Мозера, первоклассный индийский обед в Кембридже), ее самые заветные надежды, ее мнения о фильмах или что угодно еще.

На краткие периоды времени во время разговоров и даже в бессловесные моменты ярких ощущений я был Кэрол, в точности как и она порой была Дугом. Так что ее «зародыш личности» (заимствуя термин Станислава Лема из его рассказа «Не буду прислуживать») породил несколько размытую, крупнозернистую копию себя в моем мозгу, создал вторичный гёделевский завиток в моем мозгу (первичным, конечно, является мой собственный «Я»-завиток), гёделевскую петлю, которая позволила мне быть ею, или, иначе говоря, гёделевский завиток, который позволил ее «Я», зародышу ее личности запуститься (в упрощенной форме) на моем «железе».

Но похож ли хоть в чем-то этот вторичный завиток, который теперь живет у меня в мозгу, эта симуляция зародыша личности, на настоящий завиток, на первичный завиток, который однажды жил в ее мозгу, а теперь исчез? Есть ли еще где-то в этом мире сознание Кэрол? То есть возможно ли для меня смотреть на Монику «за Кэрол» и, хотя бы в крошечной степени, стать Кэрол, которая смотрит на Монику? Или этот зародыш личности был окончательно, полностью и безвозвратно уничтожен?

* * *

Личность – это точка зрения; не просто физическая точка зрения (взгляд определенных глаз с определенного места во Вселенной), но, что более важно, психическая точка зрения: набор чувственных ассоциаций, укорененных в громадном банке воспоминаний. Последнюю из них постепенно со временем может впитать кто-то другой. Таким образом, это похоже на пошаговое изучение иностранного языка.

Какое-то время речь человека в основном «поддельная» – то есть человек думает на родном языке, но достаточно быстро заменяет слова, чтобы создать впечатление, что он мыслит на втором языке; однако по мере того, как растет опыт взаимодействия со вторым языком, формируются новые грамматические привычки, которые, как и тысячи лексических единиц, медленно превращаются в рефлексы; и второй язык укореняется все больше и больше, становится все более и более подлинным. Человек постепенно начинает бегло думать и говорить на другом языке, и он уже не «поддельный», даже если у человека есть акцент. Так же мы учимся видеть мир через призму чьей-то другой души.

Мои родители, например, очень глубоко усвоили психические точки зрения друг друга за почти пятьдесят лет брака, так что каждый из них постепенно научился «бегло быть» другим. Возможно, когда моя мать «была» моим отцом, она была им «с акцентом», и наоборот, но для каждого из них акт бытия другим был определенно подлинным, неподдельным.

Подобно моим родителям, я с некоторой степенью достоверности мог быть Кэрол, когда она была жива, и наоборот. Хотя мне потребовалось несколько лет, чтобы научиться «быть» Кэрол, и хотя я определенно так и не достиг уровня «носителя языка», я думаю, будет справедливым сказать, что во время самой тесной близости я мог «бегло быть» моей женой. Я разделил с ней так много воспоминаний – и с той поры, когда мы были вместе, и с тех пор, когда мы еще даже не встретились, – я знал очень многих людей, которые сформировали ее, я любил так много тех же музыкальных пьес, фильмов, книг, друзей, шуток, я разделял столь многие из ее самых сокровенных желаний и надежд. Так что ее точка зрения, ее внутренний мир, ее «Я», которое изначально имело экземпляр только в одном мозгу, приобрело второй экземпляр, хоть и гораздо менее полный и замысловатый, чем оригинальный. (Вообще-то, задолго до того, как она меня встретила, ее точка зрения уже породила другие экземпляры, поскольку, конечно, она была в разной степени и на разных уровнях достоверности воплощена у ее братьев, сестер и родителей.) Стоит ли говорить, что точка зрения Кэрол всегда не в пример более основательно была воплощена в ее мозгу.

Речь про то, что кто-то может «быть» кем-то еще, напоминает мне рождественскую вечеринку в отделе лингвистики в конце 1970-х, когда наш с Кэрол давний друг Том Эрнст изумительно пародировал своего профессора Джона Голдсмита (тоже нашего друга), уловив очень много его характерных движений. Было жутковато смотреть, как Том «надевает» и «снимает» стиль Джона – тем самым поддевая Джона и создавая отличные его снимки.

* * *