Я – странная петля

«Внешние» слои личности состоят из множества указателей, которые указывают в основном на стандартные универсальные аспекты мира (например, дождь, мороженое, пикирование ласточек, и т. д., и т. д.); «средние» уровни личности состоят из указателей на вещи, более прочно связанные с жизнью человека (например, лица и голоса его родителей, его любимая музыка, улица, на которой он вырос, его любимый питомец из детства, его любимые книги и фильмы и много других важных вещей); затем, во внутреннем святилище, хранятся тонны запутанных указателей на очень глубоко «показательные» вещи вроде неуверенностей человека, его сексуальных чувств, его самых сильных страхов, его самых глубоких пристрастий и множества других вещей, которые я не могу выделить. Все это очень приблизительно и нужно только для того, чтобы предложить некий образ, в котором стрелки самых наружных слоев в основном указывают наружу, в средних слоях стрелки вперемешку указывают и наружу, и внутрь, а внутреннее ядро содержит массу стрелок, которые указывают обратно на него же. Город Странной Петли – это «Я» для тебя!

Именно эта характерная основательная замкнутость внутреннего ядра на себя, как я подозреваю, делает таким трудным его перенос куда-то еще; именно она делает душу так глубоко, почти безвозвратно привязанной к одному-единственному телу, одному-единственному мозгу. Внешние слои, конечно, перенести сравнительно просто, учитывая их сравнительно малое количество внутренних указателей, а средние слои перенести умеренно сложно. Кто-то настолько близкий к Кэрол, как я, может перенять много верхних слоев, некоторые из средних и кусочки внутреннего ядра, но может ли кто-то усвоить достаточно от этого ядра, чтобы сказать, хотя бы в сильно разбавленном смысле, что «она все еще среди нас»?

* * *

Возможно, я преувеличиваю трудность переноса. В некотором смысле все гёделевские петли самости (то есть странные петли, порождающие «Я») изоморфны на самом крупнозернистом уровне, и потому в самом грубом приближении их может быть вовсе нетрудно перенести; отличными друг от друга их делают только «добавки», состоящие из воспоминаний и, конечно, генетических предрасположенностей, талантов и так далее. Итак, в тех пределах, в каких мы способны быть хамелеонами и можем импортировать «пряности» историй жизни других людей (пряности, которые наполняют их «Я»-петли особой индивидуальностью), мы способны видеть мир их глазами. Их психическая точка зрения переносимая и сборная – а не запертая внутри лишь одного смертного куска «железа».

Если это верно, то Кэрол выжила, потому что выжила ее точка зрения – или, скорее, она выжила в той мере, в какой выжила ее точка зрения – в моем мозгу и в мозгах других. Вот почему так хорошо вести записи, записывать воспоминания, хранить фотографии и видео, и делать это с максимальной аккуратностью – поскольку благодаря этим записям ты можешь «владеть» или «быть во владении» мозгов других людей. Вот почему Фредерик Шопен, реальный человек, даже сегодня в значительной степени живет в нашем мире.

* * *

Однажды, когда я впервые посмотрю наши видеозаписи, на которых есть Кэрол, мое сердце разобьется, потому что я снова увижу ее, снова буду жить ею, быть ею – и, хотя меня будет наполнять любовь, меня также будет наводнять чувство, что это подделка, что меня обманывают, и все это заставит меня задуматься, что же происходит в моем мозгу.

Нет никаких сомнений, что паттерны, которые вспыхнут в моем мозгу при просмотре этих видео – символы, которые запустятся, восстановятся, воскреснут в моем мозгу, оживут впервые с тех пор, как она умерла, и начнут танцевать внутри меня, – будут вспыхивать так же сильно, как они вспыхивали в моем мозгу при ней самой во плоти, когда она по-настоящему делала те вещи, которые теперь – лишь картинки на пленке. Танец символов в моем мозгу, вспыхнувший из-за видео, будет тем же танцем, исполненным теми же символами, что и тогда, когда она была рядом со мной.

Итак, в моем мозгу есть набор структур, который на таком глубоком уровне доступен для видеозаписей и фотографий и других крайне насыщенных записей – набор структур во мне, которые, когда она была жива, соотносились с Кэрол, находились в глубоком резонансе с ней, структур, которые представляли Кэрол, структур, которые, казалось, во всех отношениях были Кэрол. Но, когда я буду смотреть эти видео, зная, что ее нет, обман тут же вскроется, хоть и будет глубоко меня смущать, поскольку я буду как будто бы видеть ее, как будто проживать ее снова, как будто верну ее, прямо как в своих снах. Поэтому я гадаю: в чем же природа этих структур, совместно формирующих «символ Кэрол» в моем мозгу? Насколько велик символ Кэрол? И, что важнее всего: насколько близко подбирается символ Кэрол внутри Дуга к тому, чтобы быть личностью, а не только представлять или символизировать личность?