Я – странная петля

Теперь моя книга завершена, а все эти старые бумажные папки были к ней обширной прелюдией. Возможно, однажды что-то из того, что я тогда писал, увидит свет, а может, и нет, но, по крайней мере, меня самого успокаивает знание, что во время своей величайшей нужды я не просто влюбился в какую-то легкодоступную систему убеждений, которая мне подмигнула, но вместо этого остался верен своим давним принципам, заботливо выработанным за много лет до этого. В этом знании о себе я нахожу небольшое утешение.

Глава 17. Как мы живем друг в друге

Универсальные машины

Когда мне было лет двенадцать, продавались наборы, из которых можно было собирать электронные схемы, выполняющие разные интересные функции. Можно было построить радио; схему, которая складывала два двоичных числа; устройство, которое кодировало или декодировало сообщение с использованием подстановочного шифра; «мозг», который бы играл с вами в крестики-нолики, и еще несколько подобных устройств. Каждая из этих машин была специализированной: она могла проделывать только один трюк. Таково привычное значение слова «машина», на котором мы выросли. Мы привыкли к мысли, что холодильник – это специальная машина для охлаждения, будильник – специальная машина, чтобы нас разбудить, и так далее. Но в последнее время мы начинаем привыкать к машинам, которые превосходят свое родное назначение.

Возьмем, к примеру, мобильные телефоны. Из соображений конкуренции мобильные телефоны рекламируются не слишком активно (пожалуй, даже очень слабо) на основании их исходного назначения – как средства коммуникации; вместо этого продажи зависят от количества мелодий, которые они вмещают, количества игр, в которые на них можно играть, качества фотографий, которые они делают, и бог знает от чего еще! Мобильные телефоны однажды были специализированными машинами, но больше ими не являются. Почему же? Потому что их внутреннее устройство переступило определенный порог сложности и этот факт позволяет им обладать хамелеонной природой. Вы можете использовать «железо» внутри телефона, чтобы разместить на нем текстовый редактор, браузер, полчища видеоигр и много чего еще. В этом и заключается суть компьютерной революции: когда пройден некий четко определенный порог – я называю его порогом Гёделя – Тьюринга, – компьютер может воссоздать машину любого типа.

Таков смысл термина «универсальная машина», введенного в 1936 году английским математиком и компьютерным первопроходцем Аланом Тьюрингом, и сегодня мы тесно знакомы с его основной идеей, хотя большинство людей не знают технического понятия и термина. Мы запросто скачиваем из интернета виртуальные машины, которые могут преобразовать наши универсальные ноутбуки во временно специализированные устройства для просмотра фильмов, прослушивания музыки, запуска игр, совершения дешевых международных звонков – подумать только! Всевозможные машины поступают к нам через провода или даже по воздуху, посредством программного обеспечения, посредством паттернов; они ломятся в нашу вычислительную аппаратуру и заселяют ее. Одна-единственная универсальная машина обрастает новыми функциональностями по щелчку, или, точнее говоря, по двойному щелчку мыши. Я переключаюсь между почтовой программой, текстовым редактором, браузером, фотогалереей и дюжиной других «приложений», которые живут в моем компьютере. В каждый момент времени большая часть из этих независимых, специальных машин спит, дремлет в терпеливом (точнее, бессознательном) ожидании, когда мой царственный двойной щелчок разбудит их, чтобы послушно оживиться и исполнить мои указания.

Вдохновленный гёделевским отображением ПМ на себя саму, Алан Тьюринг понял, что критический порог для вычислительной универсальности такого рода случается именно в той точке, в которой машина становится достаточно гибкой, чтобы читать и корректно интерпретировать набор данных, который описывает ее собственную структуру. После этого критического перехода машина в теории может напрямую, шаг за шагом увидеть, как она выполняет каждую конкретную задачу. Тьюринг понял, что машина, обладающая критическим уровнем гибкости, может подражать любой другой машине, какой бы сложной последняя ни была. Другими словами, нет ничего более гибкого, чем универсальная машина. Универсальность – наш предел!