Я - твое поражение (СИ)

Я продолжал гореть, снедаемый внутренним пламенем и казалось исход болезни предрешён, а моя смерть лишь вопрос времени, как вдруг на восьмую ночь, температура резко упала. Измотанный болезнью, я глубоко вздохнул и открыл глаза.

Демоны отступили и в полутёмной спальне, остались только мы. Я лежащий навзничь, на промокших от пота подушках; ты в полном вооружении с мечом и щитом Ахиесса в руках. Стоящий в изголовье кровати, напряжённо вглядывающийся в темноту.

- Ты… здесь?

- Где же мне ещё быть?

- Хочу… пить.

Уронив щит, ты метнулся в угол, неся мне целую миску прохладного нектара. Протянул, как величайшую драгоценность и поддерживал её, все время пока я очень медленно пил.

- Ты так и не ответил, почему на тебе панцирь, и меч обнажён?

- Прости, филэ, я отчаялся. И вот уже три ночи подряд ждал Таната, бога смерти который приходит к безнадёжным, умирающим людям. Прости!

- Ты был готов сразиться с ним? За меня? Ты же не Алкид, вряд ли тебе удалось бы пленить бога.

- В таком случае, Танат разжился бы двумя душами, и хватит об этом. Тебе лучше?

- Кажешься, да. Жар спал.

- Тогда, если не возражаешь…

Забравшись мне под бок, ты зарылся во влажную постель, и заснул во мгновение. Я же, протянув руку, погладил тебя по плечу, загадочно улыбаясь уходящим демонам с огненными языками.

========== 20. Марсий. ==========

Болезнь начавшаяся так неожиданно, так же резко пошла на спад; уже через день, я мог принимать пищу и отвечать на несложные вопросы. Дежурившие неотлучно врачи, исполняли каждое желание выздоравливающего, конечно, если оно согласовывалось с режимом восстановления, установленного неизменным Филипом. Видя, как постепенно на лицо филэ возвращается слабый румянец, ты ликовал, носился как сумасшедший по дворцу и всем встречным, сообщал:

- Гефестион выздоравливает! Он такой сильный! Сам победил болезнь!

Была ли это болезнь? Много позже, Филипп признался, что скорее всего, дело было не в общем сбое организма, а скорее в душевном характере заболевания. Он так и назвал мой внезапный приступ - нервная лихорадка, когда под воздействием сильнейшего психологического шока, организм просто выключился. Чтобы без участия разума, горячкой переломить страдание в сердце или напротив, навсегда завязнув в нем, умереть.

Лучшие вина, соки и нектары, лучшее кушанья, лёгкие, необременительные для желудка, и никакого мяса! О, как я страдал тогда из-за его отсутствия.

- Мясо сгущает кровь и замедляет её движение в жилах.

Назидательно вещал строгий лекарь, каждый час выслушивая мой пульс и делая заметки.

- Ну хоть кусочек! Я устал есть овсянную кашу, пусть и сдобренную мёдом!

- Позже мой друг, позже. Имей терпение!

С трудом держась на ногах, изредка я делал попытки дойти хотя бы до окна, посмотреть на внутренний дворик с миртовыми деревьями и цветами, верный Феликс шёл рядом готовый в любой момент подхватить или подняв с пола, отнести обратно на ложе. Ты сильно ревновал к нему, я это заметил неожиданно, в один из вечеров, когда мне должны были принести душистую воду для омовения, ты вдруг злобно вырвал из рук слуги довольно тяжёлый горшок и пыхтя, сам дотащил его до кровати. На протяжении всех дней выздоровления, ни один ни другой не начинал разговора о произошедшем, делая вид будто бы отвратительная сцена навсегда оставлена в прошлом.

И все же.

Дождавшись твоего ухода, не помню по каким делам, я обратился к Ниязу, тоже персу и тоже евнуху, носителю опахала.

- Почему опухли твои глаза? Ты плакал?

- Простите, мой господин, вам показалось, я растёр глаза от пыли?

- Во дворце нет пыли Нияз, не увиливай от ответа, ты действительно плакал.

Видя мою твёрдость в желании услышать правду, прислужник глубоко вздохнул.

- От вас ничего не скроешь мой прекрасный повелитель, да, я печалюсь уже на протяжении нескольких дней.

- У тебя горе? Кто-то умер? Ты заболел?

- О нет, хвала Энлилю, я здоров и с ближними моими все хорошо.

- Тогда в чем причина твоей скорби?

- Я беспокоюсь об одном человеке, ему сейчас очень плохо.

- Так помоги, я разрешаю, а если я могу чем-то вас поддержать, попроси, не бойся!

Евнух замолчал и шумно заработал огромным веером их павлиньих перьев на длинной золочённой ручке. Создавая уже не приятную прохладу, а скорее бурный порывистый ветер. Слезы, долго сдерживаемые, хлынули из синих глаз, растворяя искусно подведённую линию. Я догадался

- Этого человека зовут, Багой?

Помогая смущённому собственной смелостью Ниязу, преодолеть страх

- Да мой господин! Он на пороге смерти!

- Неужели я так сильно поколотил его?

- Багой страдает не от физической боли. Простите меня, нерадивого слугу, я отлучился в тот момент когда вы упали, пользуясь моментом хотел выразить Багою своё участие. Пробравшись в комнаты, отведённые ему царём, услышал разговор. Простите, о простите меня господин, что я подслушал будучи невидимым свидетелем, то, как великий царь поначалу пришедший узнать о самочувствии моего собрата, и бывший с ним ласков, вдруг весь переменился, только ему сообщили о вашей болезни. Он вскочил на ноги и закричал громовым голосом.

- Это твоя вина!!