Я - твое поражение (СИ)

— Но, но, полегче, — учитель строгим тоном осадил бьющуюся в припадке женщину. — Мы не хотели тебя оскорбить, напротив, мы дадим тебе ещё денег, но только за правду.

Она всхлипнула и жадно взглянула из-под всклоченных волос на философа.

— Всё, что пожелает щедрый господин.

— Расскажи о себе. И не лги, иначе не получишь денег.

Обычная история. Стевия не сказала мне ничего нового, но в её устах я вдруг услышал собственный приговор. Будучи привлекательной девушкой, несчастная рано стала интересоваться мужчинами, а мужчины, соответственно, — ею. Вскоре у неё был роскошный особняк и множество слуг, подарки, золото текло щедрыми ручьями в её сундуки.

— О, это было прекрасное время. Я сама выбирала, с кем возлягу, порой, уважаемые клиенты неделями дежурили возле моих дверей. Мне привозили благовония из Египта, красное дерево — из Понта, драгоценные камни — из сказочной Индии. Не было желания, которое не исполнялось бы тотчас, едва я успевала его произнести.

Женщина утирала грязными ладонями раскрасневшиеся от слёз скулы. Воспоминания одновременно и грели её, и причиняли боль. Мне стало жалко старушку, и я спросил, отчего тогда она очутилась здесь.

— Молодой господин, я влюбилась, в первый и единственный раз в своей жизни позволила сердцу биться часто-часто. Афродита, несомненно завидовавшая моей красоте, наслала на меня эротическое безумие. Он был молод, красив, увидев его на рыночной плошали, я первая подошла и предложила свои услуги. Я! Знаменитая и всеми чтимая гетера, унизилась до роли мелкой сводни и не пожалела! Наши объятия были жаркими. Отказывая раз за разом богатым друзьям, проводила всё время с ненаглядным Диадохом. Он был очень ревнив, и пока у меня оставались деньги, я забросила своё ремесло, посвящала любимому все дни и ночи. Однажды, поняв, что нет средств даже купить вина для трапезы, я позволила себе принять одного из бывших друзей. Диадох, узнав об этом, сильно избил меня. Я лежала несколько дней не в силах подняться, плача, умоляя Геру покарать его. О боги, немного поправившись, узнала страшную весть. В тот же день, уезжая от меня, он разбился насмерть на колеснице. С тех пор, слезы не высыхали на моих щеках, я не могла более поддержать беседу или танцевать, вызывая желание мужчины. В каждом из них я видела мёртвого Диадоха. Он смотрел на меня из могилы и грозил пальцем. Я продала дом и соорудила ему достойный памятник, я думала, его дух успокоится и оставит меня. Нет! Он и сейчас здесь, вон, сидит в углу и смотрит!

Рассказчица душераздирающе закричала, а я, напротив, сидел, углубившись в собственные мысли. Аристотель не тревожил мой покой.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать шесть, господин.

Она выглядела как старуха: сморщенная, с трясущимися локтями, с космами нечёсаных волос, потерявшая всё из-за любви.

Когда мы вышли, я всю дорогу молчал, придя, застал тебя сидящим на ложе.

— И где тебя носило, филэ? Я должен бегать по всей Пелле, разыскивая свою любовь? — подшучивая по-доброму, ты обнял меня, но, быстро поняв мой настрой, нахмурился:

— В чём дело, Гефестион? Тебя обидели?

— Нет, мы прогуливались с учителем, и я встретил женщину, мне стало её жалко.

Ты поцеловал мои глаза, нежно забрав лицо в ладони.

— Побольше думай обо мне, филэ, и тогда никакие женщины не смогут смутить тебя.

— Я боюсь, Александр, боюсь потерять тебя.

— Опять ты за старое? Я же поклялся, какие тебе ещё нужны уверения? — разозлённый моим дурным настроением, ты отнял руки и отвернулся.

Я заметил упрямую складку у губ: ты пытался скрывать от меня нечто важное, касающееся нас двоих.

— Здесь была твоя мать.

— Знаю, меня известили.

— Она против наших отношений?

— А ты как думаешь? Я сын Филиппа, наследник македонского трона, каждый мой шаг расписан и каждое слово услышано! То, что происходит между нами, не вписывается в дворцовый этикет. Да, я могу иметь любовников, но не возлюбленного, понял разницу?!

— К чему ты это мне говоришь?

Образ Стевии такой ясный и чёткий встал перед глазами.

— К тому, филэ, что больше не смогу быть с тобой всякий раз, когда захочу. Завтра меня не жди и в ближайшие дни тоже. Я сам призову тебя!

Стевия стояла незримая за твоими плечами и хохотала, показывая на меня пальцем.

— Будь по-твоему, Александр, я подчиняюсь.

Вскочив, ты бросил на меня взгляд полный боли, что-то мучило тебя, но сказать не хотел. Не получалось у нас серьёзного разговора, ты был нетерпелив, я — задумчив.

— Мне лучше уйти, филэ.

— Да, Александр, так будет лучше.

Первые разногласия, тогда они казались мне грандиозными, хотя, на самом деле, не стоили тех терзаний, которые я в них вкладывал.