Я - твое поражение (СИ)

Снедаемый нехорошими подозрениями, я промучился всю ночь, утром был рассеян и почти ничего не ел. У меня не было друга, с которым я мог разделить свои опасения. Аристотель предоставил относительную свободу и не требовал немедленного решения. Я отправился бродить по городу без цели и, не ища развлечений, посетил форум, посидев там на нагретых солнцем ступенях, послушал заезжего оратора, купив немного лесных орехов, нашёл камень, чтобы расколотить крепкую скорлупу, и вдруг услышал крики. Обычное дело: дрались двое, точнее верзила с густой рыжей бородой лупил стройного юношу. Схватив за руку, бугай мастерски обрабатывал лицо соперника пудовым кулаком, собравшаяся толпа криками подбадривала драчунов, выкрикивая всякие непристойности. Скучая, я затесался среди торговцев и мелких ремесленников и сразу же узнал в юноше Феликса, моего нищего гостеприимца. Не знаю, как я очутился в самой гуще свалки, как полез в рукопашную на верзилу и огрёб от него, но потасовка с моим появлением переросла в настоящее побоище. То, что скопилось в душе, я выплеснул в ударах, не знающих жалости. Нас растащили. Феликс, вне себя от ужаса, повёл меня за собой. Виляя по кривым закоулкам, мы промчались, не жалея ног, на ходу Феликс успевал причитать по незнакомцу, точно по покойнику.

— Зачем ты полез между нами, Гефестион?! Ну избил бы меня Пифон, зато заплатил бы! Как я теперь Гестии на глаза покажусь? У нас уже три дня в доме нет муки.

Я резко остановился и впихнул Феликса в узкую нишу между домов.

— Если тебе нужны деньги, только скажи!

Отвязав от пояса кожаный кошель, высыпал ему в ладони горсть серебра. Он задрожал всем телом, не веря в появившееся из ниоткуда богатство.

— Неужели так много платят в армии?

Феликс по-прежнему считал меня простым гоплитом и вид полусотни серебряников Филиппа, так непринужденно звенящих у меня в кошельке, окончательно обезоружил его.

— Я был телохранителем царевича. Бери, у меня ещё много денег.

Немного переведя дух и успокоившись, вымыв в одном из городских источников лицо и руки, поспешил за Феликсом к нему домой. По дорогое мы накупили горячих, только из печи, ячменных лепёшек, амфору масла, зеленую ароматную дыньку и целый кувшин дешёвого вина. Гестия даже рот открыла, когда мы ввалились вовнутрь, таща покупки в обеих руках. Находясь с ними, я вдруг почувствовал себя в семье. Боль от разлуки с Полидевком и матерью, поначалу казавшаяся невыносимой, потихонечку уходила, когда, сидя на полу, пил и ел, раздирая лепёшки руками, обильно поливая их маслом. Не стесняясь дурных манер, опрокинул два килика неразбавленного красного вина. Спали втроём, на одной циновке, кормя одних и тех же изголодавшихся вшей.

Утром, разглядывая в зеркале воды побитую физиономию, совершенно не представлял, как буду отчитываться перед Аристотелем. Феликс был не в лучшем состоянии: синяки так и множились на его широкой рожице.

— Ну и как я пойду на сегодняшний пир? — вздыхал, так и так поворачиваясь над дубовым водоносом, заменившим нам все существующие в мире бронзовые зеркала.

— Не ходи, — я подал идею из угла, отлёживаясь после вчерашнего. — Чего там делать? Все перепьются, будут хвастать подвигами, а закончится всё сплошным безобразием. Плюнь на них, Феликс, у нас же остались серебряники, давай пошлём Гестию за вином и устроим собственную попойку.

— Я бы с радостью, Гефестион, но тут такое дело, короче, ты же знаешь Калликсену.

— Никогда не слышал.

Феликс с изумлением уставился на меня.

— Не слышал имя самой знаменитой гетеры Пеллы? Да откуда ты приехал, друг?! Это же прекраснейшая из всех ныне живущих женщин! Говорят, что сам царь Филипп приказал сделать чашу для вина по слепку с её груди. И пил из неё после победы над иллирийцами. Калликсена имеет самый красивый дом и богатый выезд, её колесница покрыта золотыми листами, а носилки поддерживают самые настоящие дикие эфиопы.

Воодушевление Феликса, с которым он перечислял прелести неизвестной мне женщины стали утомлять, и я, подозвав Гестию, попросил принести мне мокрое полотенце. Девушка повиновалась охотно. Я стал замечать(а мужчины быстро понимают, что стали объектом любовных мечтаний) - сестра Феликса поглядывает на меня с чисто женским любопытством.

— Так когда тебе надо туда отправиться?

— Сегодня после полудня. Там соберутся самые родовитые юноши во главе с нашим царевичем — Александром.

Я почувствовал легкий укол ревности. Вот значит, что ты хотел скрыть от меня! Конечно, изгнанникам из рода не место рядом с аристократами, но, Аид меня забери, мог бы и не таиться!

— А что ты будешь делать на пиру, Феликс?

— Я флейтист, немного наигрываю на сиренге. С неё мы с Гестией кормимся. Пиры сейчас бывают не часто, поэтому пропустить хотя бы один из них мне бы не хотелось. Ты не возражаешь, если я куплю на твои деньги театральный грим?

— Совершенно не против, но у меня есть к тебе просьба.