Я - твое поражение (СИ)

Калликсена и в половинку не была так хороша, как описывал Феликс: слишком мала и худа, её волосы, слипшиеся от пота, и безобразный рот, разевающийся в безголосном крике, вряд ли кто-то нашёл её тогда прелестным. Я прижал лезвие кинжала к её шее, задавая вопросы. Поначалу, она держалась неплохо, осыпая меня сотнями проклятии, твердила, что не выдаст тайны. Она была упряма, а я настойчив, тот безобразный шрам, который она все годы прикрывала пышным ожерельем, остался от моего лезвия.

— Не было ничего! Александр только одарил меня золотом и велел тихо уйти через тёмный ход. Он не способен к соитию с женщиной!

***

Персидское посольство насчитывало до пятидесяти высокопоставленных сановников всех рангов. В узорчатых халатах на вате, высоких шапках, с бородами, завитыми мелкими кольцами, смуглые чужаки медленно пересекли дворик перед царским дворцом. Я стоял рядом с тобой и смотрел на процессию сверху. Их расшитые золотыми птицами зонтики от солнца и опахала, из хвостов белых цапель, длинные накидки с бахромой, многочисленная челядь — всё вызывало неподдельное любопытство македонцев. После болезни ты приблизил меня к себе, видимо, чувствуя вину, хотя никогда в этом не сознавался. Известие о послах Артаксеркса Оха застало нас в самый неподходящий момент. На севере взбунтовались варвары, и ты готовил войско к подходу, когда гонец принёс дипломатический свиток в золотом пенале.

— Как у тебя с персидским, филэ? Не забыл?

— Я упражняюсь в языках по вечерам.

— Знаю, и это всё влияние Аристотеля. Недалеко тот день, когда ты начнёшь резать лягушек и сушить листья.

— Перестань смеяться, нам это может понадобиться!

— Да, Гефестион, поэтому прошу, не ленись, скоро тебе придется много общаться.

Глядя из окна на пеструю процессию, я знал уготованную мне роль, ту, которую мы несколько раз обсудили, отрепетировали и после долгих сомнений пришли к согласию.

— Иди, и очаруй их! — мягко толкнув в плечо, ты ободряюще улыбнулся.

На мне был очень дорогой, белый хитон из египетского льна, слегка присборенный на талии и поддерживаемый золотым поясом с крупными мидийскими сапфирами. Церемониальный кинжал с ручкой в виде птичьей головы, ненавязчиво поблёскивал под правой рукой. Лёгкие сандалии на высокой шнуровке подчёркивали стройность ног, а небольшая головная повязка, ленточка с жемчугом, приподнимала густые волосы на затылке в модной придворной причёске. Через плечо я перекинул длинный гиматий густо-синего цвета, так хорошо оттеняющий голубые глаза, в довершение образа застёгнутый двумя близнецами — резными геммами из ляпис-лазури. Сходя по ступеням к стоявшим внизу персам, я показался им, если не царём, то довольно внушительным сановникам. Те даже поклонились мне, величественно склонив головы. Их изумление только возросло, когда я заговорил на чистом персидском, выбирая льстивые придворные выражения. Многоопытные послы растерялись и стали переглядываться, спрашивая шёпотом — неужели я македонец? Слуги внесли курильницы с тлеющими углями миртовых деревьев, очищая прибывших, и пока они обносили гостей благородным дымом, объяснил некоторые особенности царского гостеприимства, пообещав разместить всех в соответствии с рангом. Персы казались приятно обезоружены и без возражений последовали за мной во внутренние покои.

— Наместник царя Филиппа, наш высокородный Александр примет вас вечером.

Им были отданы лучшие комнаты дворца: боясь показаться нищими перед привыкшими к роскоши гостями, ты приказал натаскать в их покои все ковры, которые могли найти наши слуги, золотую и серебряную посуду, чаши, кувшины с тонкой гравировкой. Были здесь и изделия греческих гончаров со сценами охоты и мистерий на чёрном лаковом фоне, египетские тончайшие льняные ткани, финикийские морские раковины, отливающие розовым перламутром. Одним словом, стащили персам всё, что накопила македонская династия за последние сто лет, дабы у послов не вызвала сомнений наша состоятельность, как союзника. Персы привезли с собой множество слуг, казалось, они вознамерились расположиться у нас надолго, и потому не только косметы и хранители благовоний и драгоценных одежд вышагивали с важным видом среди облицованных простым известняком стен, но и повара и виночерпии, изготовители обуви из мягкой обезьяньей кожи, вышивальщики бисером, носители опахала и зонтика, дрессировщики с гепардами вместо комнатных собачек, наездники и колесничие. Двор македонских царей ещё не знал такого нашествия. Не желая ударить лицом в грязь, все старались угодить послам как могли. Мне досталась самая суматошная роль. Я один из немногих, говорящий по-персидски, разрывался между многочисленными недоразумениями, улаживая порой весьма деликатные дела. Тогда я впервые столкнулся с подлой породой людей, именуемых евнухами. Безбородые круглые лица, узкие бегающие глазки, голос до противного тонкий. От них постоянно пахло мочой и одновременно восточными приторными сладостями. Толстые пальцы, унизанные перстнями порой до трёх на одной фаланге, и трясущиеся от жира животы, губы, сложенные в презрительные ядовитые усмешки.