Я - твое поражение (СИ)

— Гефестион! Я уверен, это титан! — прошептал ты побелевшими от напряжения губами, так же, как и я, вглядываясь в клубящуюся впереди массу. — Титан, который страдает подобно Прометею!

— Да, возможно, Александр, но ты дальше не пойдешь! Я не позволю!

За поясом у меня всегда был кинжал, сбросив ножны, не колеблясь, приставил лезвие к твоей шее.

— Ещё один шаг и клянусь Дионисом, пораню тебя. Одумайся, Александр, шаг и смерть!

— Смерть? Смерть всегда стоит за моими плечами! И это ты, мой филэ! — медленно проговорил, цепенея, скорее, от моих действий, чем от осознания опасности. Не веря, даже потрогал острый кончик кинжала у своего подбородка. А я лишь прижал его ещё плотнее к твоей коже. Властно приказал:

— Уходим!

Понимая, чем рискую, медленно повлёк тебя к выходу. Ты шёл, отступая под натиском металла, я видел, как сжаты твои губы, как вздулись на шее вены. Возможно, выйдя из святилища великой матери, ты казнишь меня, как поднявшего оружие на будущего царя. Но это будет там, наверху, а здесь… я спасу тебя, пусть и ценой своей жизни. Кинжал не дрогнул в руке, я довёл тебя до зияющей на фоне неба трещины и только там отпустил, сняв потную руку с плеча. Ты молча взялся за верёвку и дёрнул её, приказывая начинать подъём. Смотря снизу и размышляя о собственной безрассудности, я вдруг почувствовал присутствие кого-то. Липкий страх заполз в сердце, потому что из тьмы некто смотрел на меня. Боясь обернуться, опёрся ладонями о камень, чувствуя, как уходит земля из-под ног. Оно приближалось. Стремясь рассмотреть жертву поближе. А у меня не хватало сил даже дёрнуть веревку. В голове пронеслась мысль: «Может и лучше, погибнуть здесь и сейчас?!» Ведь наверху меня ждёт гораздо более страшное — твой гнев и, возможно, разрыв отношений, может, лучше так…

Оно смотрело на меня: бесформенное, непонятное существо из иного мира, имеющие тысячу лиц и одновременно безликое, его голос бил по ушам.

«Александр оскорбил Кибелу, великую матерь, проникнув и увидев богиню без достойных одежд, он захотел похитить и неокрепшее дитя, сотни лет сокрытое от всех смертных, за это я накажу Александра, отобрав у него самое дорогое в жизни — твою любовь!»

— Никогда! — преодолевая сковывающий меня ужас, прошептал я. — Никогда не бывать этому! Я скорее умру, чем разлюблю Александра!

«Будет, всё будет по-моему, и однажды ты придёшь, ослабевший от бесплодной борьбы, потерявший всё, ты прибегнешь к моей магии, умоляя сожрать твоё сердце, и я сделаю это! Помни только одно меня: зовут Кибела!»

— Гефестион!

Раздалось сверху, это твой голос звал меня. Призрак исчез, и словно очнувшись, я принялся спешно обвязывать веревку вокруг талии.

========== 7. Каран. ==========

Выйдя из пещеры и не найдя тебя, узнал, что Александр ускакал далеко вперёд, я вскочил на своего коня и понёсся следом. Загадал: «Догоню - будем вместе, нет, значит расстанемся!» Сжав коленями бока лошади, захлёбываясь от встречного ветра, ни о чём не мог думать, только о тебе. И когда впереди показался всадник, скачущий во весь опор на вороном жеребце, прошептал, наклонившись к шее рыжего:

— Догони его, Рыжий. Прошу, выложись на полную, и я вознагражу тебя отборным ячменем и родниковой водой, никогда не ударяю, не обругаю, клянусь Посейдоном, конским покровителем!

Умный конь понял, выкатив налитые кровью глаза, ускорился до такой степени, что, казалось, подобно птице, низко полетел над землёй. Удерживаясь одной рукой за гриву, другую устроив на лошадиной шее, я постепенно сокращал расстояние до бешено мчавшегося вороного зада с раздвоенным крупом и длинным хвостом. При всех остальных достоинствах, согласись, Буцефал был немного тяжеловесен. Мощный от природы и отважный в бою, в скачке он частенько проигрывал легконогим соплеменникам, таким как мой Рыжий, который сейчас упрямо преследовал его хозяина.

Мы поравнялись, некоторое время наши лошади скакали ухо в ухо. Скосив взгляд, я смотрел на тебя, ожидая хотя бы знака, но твоё лицо оставалось беспристрастным. У края ущелья, когда до обрывистого спуска оставалось не более стадии, ты резко натянул поводья, поднимая Буцефала на дыбы. Я едва успел сделать тоже самое и едва не скатился с спины взмыленного коня, подхваченный, точно пёрышко, твоими сильными руками, шлёпнулся на шкуру пантеры, заменявшую седло.

— Александр!

— Ты победил, Гефестион, я загадал…

— Тише, — не желая знать о твоих сомнениях, мягко положил ладонь на твёрдые обветренные губы, — я знаю, я загадал тоже самое.

В твоих глазах мелькнуло нежное понимание. Взмокший от скачки, ты обхватил мою талию и развернул лицом к себе и прижал к груди.

— Прости, мне не следовало обнажать клинок против тебя, больше такого не повторится!

Лаская мой затылок, ты серьёзно ответил:

— Уже простил, как и все прошлые и будущие проступки, но помни, филэ, есть одно, чего я тебе, как бы не хотел, не смогу простить.

Я почувствовал, как забилось сердце, и только крепче прижался к тебе, мечтая слиться воедино.

— Что же это, мой Ахиллес?

— Твою смерть.